Как царский приемник Ванька от престола отрёкся

Был у царя приемник Иван и как-то в очередной раз, гуляя в царском саду, он и не мог предположить, как круто изменится его жизнь. И виновник всей этой истории был дворовый щенок Тошка. Пока приемник упивался красотой царского сада, щенок за кустом смородины поджидал гуляющего царька. Тошка и не мог предположить, что Иван так испугается. Когда он поравнялся с кустом смородины, Тошка с радостным щенячьим лаем выскочил навстречу горе-приемнику. Иван от такой неожиданности ошалел и от испуга в один мах перепрыгнул через пятиметровый забор, отделяющий царский двор от всего мира.

Тошка так и не понял, что это было. Вроде, хотел поиграть с царским прихвастнем, а тот сиганул через забор с испугу. Плюнул по-собачьи на это дело Тошка и пошел кошек гонять. А царский сынок отдышался за забором, решил обратно в сад через забор перелезть, но не тут-то было. Пятиметровый забор — это вам не харе-баре, а преграда, и ближайшая калитка в царский двор находилась километров в 20-ти от того места, где находился Иван. Негоже пешком приемнику ходить и решил он криком помощь звать. Но голос у нашего героя оказался не золотым, как у Баскова, доорался он до хрипоты, и все без толку. Что же, делать нечего, на улице уже смеркалось, решил он на маршрутках до калитки добраться. Кто-то из придворных говорил, что типа за забором люди живут и передвигаются они не на майбахах, а в основном на маршрутках. На вид маршрутки маленькие, но вместительные. До ближайшей остановки ему добраться так и не удалось, сгустилось небо черное, завыли воронки серые, закаркали сирены синие. Повыскакивали из воронков опричники царские. Не признали опричники в Ваньке приемника царского, заломали рученьки белые.
В черное нутро воронка забросили да в кутузку увезли. Пытался сначала Ванька права качать, но нагайка попросит помолчать любого говоруна. Очнулся приемник в камере, по привычке щелкнул пальцами в ожидании, что это сон, и сейчас ему сексапильная барыня принесет чаю. Но вместо этого получил в лоб сапогом.
— Че расщелкался? — заворчал Егор. — Дай поспать.
— Я царский приемник, — заверещал Иван.
— Да, видно, здорово тебя нагайками отходили, — посочувствовал Егор. — Тебе тогда не в кутузку надо, а в Дураковку.
Приемник осекся, задумался, слово «Дураковка» ничего хорошего не предвещало, про свое царское прошлое решил пока помолчать и у Егора выяснить, как да что делать. Егор давно в кутузке один сидел, по разговорам соскучился, хлебом не корми — дай поговорить. Про себя выложил все, что знал.
— Ну и в конце с работы поперли, рылом не вышел, а, проще говоря, на мое место начальник племянника своего пристроил. Не на что мне стало семью кормить, и бес меня попутал, спер на рынке мешок картошки. Вот теперь жду суда и поеду в острог по этапу лет на пять.
— Как? — удивился Иван. — За мешок картошки — пятерик! Пипец!
— Да, — промолвил Егор. — Да, это в верхах князья-советники, воруя миллионы у детей-сирот, у народа, у военных, не считают это воровством. Им даже подписку о невыезде не дают, князья-советники спокойно с наворованными миллионами уезжают за тридевять земель и там живут припеваючи. А царь-батюшка потом репу чешет, куда же деньги из казны-то делись. Вот так-то. А тебя-то за что? — поинтересовался Егор.
— Да возле царского забора крутился, яблок сорвать хотел, — соврал Иван.
— Ептыть, дак тебя пожизненно могут упечь, дело состряпают, — екнул Егор. — Надо тебе на лыжи вставать, да и мне тоже.
Иван хотел ляпнуть, что в Куршавеле насчет лыж ему равных не было, но вовремя осекся. Да и о каких лыжах сейчас может думать, тут, и правда, бежать надо. В голове творился хаос, но все же решил довериться приемник Егору. Побег организовали быстро, благо, кутузку строили заморские строители-гастробайтеры, так что подкоп сделали быстро. И задумались куда податься: у Егора дома сразу заметут, во дворец вообще смысла нет являться. Ведь за этот день Иван стал больше похож на вокзального бомжа, чем на царскую персону. Решили податься на севера к Егоровой тетке. Там можно было устроиться на работу, и Егор хоть как-то мог помогать оттуда своей семье. А Ванька решил как можно ближе узнать про свой народ: чем живет, как он выживает вообще в этой ипотечной кредитной сфере, придуманной в основном во благо банков и государства, но не народа.
Месяца три друзья скитались по северным артелям, зашибали копеечку, на их побег никто и не обратил внимания.
— Да какой там побег? Тут приемник исчез, вот это да, а то, что два Митрофана с кутузки сбежали, да и фиг с ними, в лесу волки хоть поживятся, — подумал главный царский опричник.
А эти два Митрофана тем временем спустились с северов в забайкальскую глубинку. По душе им пришлось Забайкалье, решили они здесь и осесть. А что? От Царьграда далеко, опричники в Забайкалье по бездорожью не полезут. «По этой дороге всего два раза проезжали, — говорили старожилы. — Один раз царь-батюшка на желтом скакуне проскакивал, да один раз Ванька из соседней деревни к царю ходил, правду искал».
«В общем, можно жить до старости смело», — порешили наши два хлопчика. Егор с купцами через моря перевез свое семейство в Забайкалье, обзавелись хозяйством. Иван обнародился, приглядел красивую статную дивчину из соседнего села. Все царские зазнобы и в подметки ей не годятся. Свадьбу сыграли громкую, деревня неделю гуляла.
Во дворце Иван появился через полгода после случившегося. Но лишь для того, чтобы отречься от престола и чтобы с друга Егора сняли все обвинения. Забрал щенка Тошку и уехал домой в Забайкалье. Многие его спрашивали: «Что ж в цари-то, Вань, не пошел?» А он отвечал, что ему было бы больно и стыдно править страной, зная, что каждый второй чиновник этой страны прежде всего думает о своем кармане, а не о народе, военных и детях-сиротах. Вот так-то.
Роман Филимонов
г. Шилка

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

CAPTCHA image
*