В этом году я занялась исследованием своей родословной. Особенно меня поразила и заинтересовала судьба моего прадеда Дмитрия Лукича Зайцева. Я подробно расспросила о нём своих родных и пришла к выводу, что мой прадед прожил трудную жизнь, но до конца своих дней остался порядочным человеком.

В посёлок Холбон на строительство ТЭЦ Дмитрий приехал с родителями Лукой Николаевичем и Антониной Самойловной и с сестрами Зоей и Татьяной в 1933 году из села Сорокомышки Каргатского района Новосибирской области. Здесь Дмитрий окончил семь классов и 4 июля 1939 года устроился работать на ТЭЦ. Но все мирные планы нарушила война. В 1941 году его призывают в армию и направляют на учёбу в авиационную школу. Только в 1943 году он попадает на фронт, но и этого времени ему хватило, чтобы испытать на себе все тяготы военной жизни.
Служил стрелком-радистом в дальнебомбардировочной авиации сначала на Прибалтийском, а затем на Ленинградском фронтах. Поначалу везло, находил выход из разных экстремальных ситуаций. До сих пор дети Дмитрия вспоминают его рассказ о том случае, когда думал, что ему конец: «В Прибалтике, под Шауляем, во время бомбёжки скоплений фашистских танков наши самолёты встретили плотный заградительный огонь зенитных батарей. Самолёт пилота Макарова, где я был стрелком-радистом, получил серьёзное повреждение и еле тянул к линии фронта. Мы оба были ранены осколками вражеского снаряда. К счастью, ранение в ногу было не очень тяжёлым. Все, кроме лётчика, выбросились с парашютами на нейтральной полосе, а я не приземлился, а приводнился. Пока плыл от середины озера к берегу, сильно ослабел от потери крови и усталости. Погибнуть не дали местные жители – литовцы. Они выудили меня из озера и вывезли в расположение советских войск». За удачно проведенную операцию по уничтожению танков Дмитрий был награждён медалью «За отвагу». В интернете на сайте «Подвиг народа» я нашла представление командира к награде. В нём мой прадед характеризуется как дисциплинированный младший командир, отлично изучивший и владеющий радиостанцией и вооружением самолёта ТУ-2. Далее говорится, что «своей выдержкой и умением обеспечивал успешное выполнение боевых заданий по бомбардировке крупных опорных узлов и скоплений войск и техники противника. В составе экипажа произвёл 17 успешно выполненных боевых вылетов. В воздухе ведёт себя смело и энергично, отражает атаки истребителей противника».
Но солдатское счастье переменчиво. 15 декабря 1944 года самолёт, на котором находился мой прадед, бомбил цели в Восточной Пруссии и был сбит далеко от линии фронта. Родителям в Холбон пришло извещение о том, что Дмитрий Лукич Зайцев пропал без вести. Но мой прадед не погиб, а контуженный и раненый оказался в плену в концентрационном лагере города Дахау. Во время Второй мировой войны концлагерь Дахау был зловещим местом, одним из самых страшных лагерей, где ставились медицинские эксперименты над людьми. С начала Отечественной войны в него свозились советские военнопленные, участь их была самой ужасной. Моему прадеду удалось выжить в концлагере. Находился он в нём пять месяцев — с декабря 1944-го по апрель 1945 года. Сам прадед не любил рассказывать про этот период его жизни. Когда его расспрашивали, он мрачнел, скрипел зубами. С собой из плена на Родину он привез блокнот, в котором описывал события тех дней, доверял ему свои сокровенные мысли. Дмитрий Лукич говорил, что этот блокнот помог ему выжить в плену. К сожалению, прадед его всегда прятал, а позднее, видимо, уничтожил. По воспоминаниям моей мамы, прадед рассказывал, что пытался несколько раз бежать из лагеря. Один раз они с товарищем убили часового плоскогубцами и бежали. Но каждый раз их ловили и возвращали назад.
Лучше понять и представить, через какие муки прошёл мой прадед, мне помогла книга бывшего узника лагеря Дахау Вали Бикташева «Мы старше своей смерти», написанная после войны. Эта книга хранится в поселковой библиотеке, и прочитать её могут все желающие. Источником информации для этой книги послужила «История Дахауского лагеря», написанная весной 1945 года узниками Вали Бикташевым (в книге он Рамиль Валишев) и его другом Никифором по заданию интернационального подпольного штаба в условиях строжайшей конспирации. Эта история писалась для того, чтобы сохранить для потомков правду о каторжной жизни, страданиях, борьбе. Писали историю на обрезках газет, на канцелярской книге и на потрёпанном томе «Птицы России» бесцветными чернилами. В это время ещё двое узников стояли на стрёме, чтобы своевременно предупредить об охранниках или полицейских, если те появятся близко. Их послание дошло до меня. Я узнала, что мой прадед, как и все остальные узники, находился в концлагере в нечеловеческих условиях, когда у людей не было надежды на дальнейшее существование. По прибытии в лагерь заключенные становились абсолютно бесправными: у них отнимали все личные вещи, затем их обривали наголо и одевали в полосатую униформу. Каждый узник получал идентификационный номер и цветной треугольник, обозначавший тюремную категорию (еврей, цыган, гомосексуалист и так далее). Узники постоянно находились под угрозой жесточайшей расправы со стороны лагерной охраны, что делало условия заключения еще ужаснее. К тому же, получая минимальное количество пищи, они постоянно голодали. Они могли рассчитывать только на девять месяцев жизни, так как ведомство Гимлера разработало особую «Калькуляцию доходности содержания узника» из расчёта девятимесячной продолжительности жизни заключённого. В эту калькуляцию были заложены расходы на питание узника, на амортизацию одежды за весь период, затраты на кремацию и другие. Всего выходило по шесть марок в день. В калькуляции значились также доходы от утилизации трупа: от золотых коронок во рту, волос, пепла, идущего на удобрение, и прочего. После обозначенного срока в девять месяцев человек уничтожался. Способов для уничтожения было несколько, вот они:
1. Содержались узники в могучем сооружении – бетонированные рвы, заполненные водой; вышки, ощетинившиеся стволами пулемётов, забор из колючей проволоки со знаками скрещенных костей и черепа, символизирующих смерть для каждого, кто к нему прикоснётся. Через проволоку пропущен смертельный ток.
2. Лагерные улицы словно вычерчены по линейке. В начале улиц стоит деревянная, потемневшая от времени и непогоды виселица с окоченевшим трупом «нарушителя».
3. Из экзекуционной камеры постоянно доносятся шмякающие удары плетей по голому телу и отчаянные крики очередной жертвы. Неподчинение карается смертью.
4. Тюремщики любили говорить заключённым, что в Дахау входят только через Браму (ворота), а выход тоже один – с дымом через трубу крематория.
5. Получить пулю в спину можно было, если отстал или вышел из строя на шаг.
6. Над узниками проводились разные медицинские эксперименты.
Мой прадед находился в лагере недолго и в конце войны. Вот что происходило в лагере, по словам Вали Бикташева, весной 1945 года. Прекратились массовые расстрелы пленных. Расчёты на блицкриг не оправдались. На фронт нужны были солдаты, в немецком тылу не хватало рабочих. Дахау поставлял в это время рабочую силу на крупные предприятия Баварии. По приказу Генриха Гимлера ни один узник не должен был попасть в руки врага живым. Лагерь нужно было уничтожить. Пленных решили эвакуировать. О том, как это произошло, я узнала из книги. Автор называет этот поход «этапом смерти». 26 апреля пленных разделили на три колонны, выдали сухой паёк и повели на юго-восток, в сторону, обратную той, откуда доносился гул канонады. Первая колонна состояла из немцев, вторая — из русских, третья — из евреев. Остальных оставили в лагере. Затем колонны разделили и повели в разные места. Колонна русских пленных двое суток простояла на месте. Редело постепенно число конвоиров. Видимо, они разбегались, спасая свою шкуру. Когда пленные подходили к мосту через реку, то прозвучала команда бить фрицев. Пленные побежали к мосту, заминированному фашистами, перебежали его и скрылись в лесу. Мины под мостом так и не взорвались. А из глубины леса доносилась канонада американской артиллерии. Со своими конвоирами к этому времени они расправились. Через сутки, 30 апреля, они встретились с колонной танков, которыми управляли негры. Это наступала 36-я негритянская дивизия. Через несколько дней гитлеровская Германия безоговорочно капитулировала. Мученикам Дахау открылись пути на Родину.
Дмитрий Лукич прошел все жернова гитлеровского концлагеря Дахау, выжил в этом аду на земле и, несмотря ни на что, нашел в себе силы жить дальше. Всю жизнь он проносил около сердца осколок. После войны служил в авиационных войсках на территории Венгрии в городах Кечкемет и Керекедьхаза, был уволен в запас в 1946 году. О местах службы я узнала по надписям на обратной стороне фотографий. Мой прадед был награждён медалью «За победу над Германией», юбилейными медалями. Женился на Марии Алексеевне Черешневой, моей прабабушке, которая шесть лет преданно ждала его с войны. По её рассказам, во время войны она работала санитаркой в эвакогоспитале № 1488, где лечили эвакуированных раненых. В семье родились пять сыновей. Все они выросли приличными людьми, получили техническое образование, обзавелись семьями. Мой дедушка Борис Дмитриевич Зайцев, самый младший, родился в 1960 году. В роду у прадеда на сегодняшний день родилось 11 внуков и 14 правнуков. В мирное время мой прадед работал токарем шестого разряда на производственно-ремонтном предприятии в Холбоне. Он мог выполнять работы с филигранной точностью. Его труд отмечен правительством, он удостоен ордена «Знак почёта». За успехи, достигнутые в социалистическом соревновании, был занесён в Книгу почёта предприятия в 1966 году. Эта книга сейчас хранится в поселковой библиотеке. Умер прадедушка Дмитрий Лукич Зайцев в 1989 году. Занимаясь исследованием родословной, для себя я узнала и поняла самое главное: мой прадед был замечательным человеком. Я буду помнить о нём всегда и постараюсь сохранить память о нем у своих потомков.
Полина Нигай,
член кружка
«Юный журналист»
п. Холбон

Фото предоставила автор