Памяти земляка посвящается

В нашем посёлке Холбоне был человек, который большую часть своей жизни посвятил писательскому труду. Это Георгий Филиппович Кузичев. В 2015 году 11 ноября ему исполнилось бы 107 лет со дня рождения.
Родился он в 1908 году, а умер в 1995-м. Ребята из кружка «Юный журналист» в 2001 году получили в дар от Августины Сергеевны Кузичевой, жены Георгия Филипповича, его архив. Жили они в поселке Холбоне по улице имени маршала Жукова. По словам жены, это был умный, трудолюбивый, честный и волевой человек, любящий порядок во всём. А когда кружковцы рассмотрели доставшийся им архив, то они поняли, что Г.Ф. Кузичев — незаурядная личность, интересный писатель и поэт.
Они решили, что про литературное творчество нашего земляка должен знать каждый житель посёлка и района, поэтому написали про него большую статью. Мы вам сегодня расскажем про Георгия Филипповича Кузичева, используя материалы этой статьи.
Георгий Филиппович был аккуратным и щепетильным человеком. Все его рукописи чётко и аккуратно оформлены: сборники произведений имеют содержание, обложки им же разрисованы, страницы пронумерованы, почти всегда имеются даты создания и указание на то, где были напечатаны или куда отосланы для издания.
Сборники произведений можно сейчас показывать ученикам в школе как образец чистописания. Красивый почерк, отсутствие ошибок, безусловно, свидетельствуют о том, как много работал над собой Георгий Филиппович, какое значение придавал творчеству. Многие работы позднего периода отпечатаны на машинке.
В архиве кружковцы нашли автобиографию Георгия Филипповича и биографию его отца Филиппа Матвеевича. Из них стало ясно, что родители нашего земляка — коренные забайкальцы, уроженцы города Нерчинска. Семья часто меняла место жительства, переселение было связано со строительством железной дороги в Забайкалье и на Дальнем Востоке. Филипп Матвеевич, оставшись безработным, завербовался на строительство Кругобайкальской железной дороги счетоводом и в дальнейшем дошёл до главного бухгалтера как «работник исключительной честности, способный распутать самое запутанное дело по части учёта денежных сумм и материалов».
Станция Баронка (ныне Приисковая), станция Оловянная, посёлок Лиственничный (что на берегу Байкала), посёлок Кашково на Амуре, станция Облучье, Кундур, Хабаровск — вот те места, где довелось жить семье Кузичевых. Семья была дружная, трудолюбивая. Большое значение придавалось чтению. В 5 лет мальчик научился читать и часто читал матери вслух. Кроме Георгия, в семье были братья Миша и Толя, сёстры-двойняшки Шура и Надя.
Когда жили в Хабаровске, часто ходили в музей. В биографии автор вспоминает, как в это время он читал вслух для мамы толстую книгу — роман «Амурские волны» о грабителях-убийцах, роман «Пылинки в урагане» о семьях русских женщин за рубежом в начале войны 1914 года. С приходом советской власти жизнь семьи круто изменилась, стала оседлой. В Нерчинске Георгий Филиппович закончил девятилетку с педагогическим уклоном, но три последующих года работал в хозяйстве отца. С января 1928 года был назначен заведующим школой переростков в селе Шилкинский завод, на политзанятиях, как пишет в автобиографии, «обрёл политическое прозрение». Ходил в клуб, занимался в драмкружке, был суфлёром.
В 1929-1930 годах Георгий Филиппович работал в селе Петрово того же района заведующим начальной школой, а по вечерам обучал петровскую молодежь. Затем работал в селе Бянкино Нерчинского района учителем (с 1930 по 1932 гг.), в селе Кулаково (в 1933 г.), преподавал химию и биологию в школе села Нижние Ключи (в 1934-1935 гг.). В начале 1933 года вступил в брак с Августиной Сергеевной Кондратьевой из села Бянкино. С августа 1935 г. по 1942-й работал завучем старших классов, учителем географии и немецкого языка в Холбонской средней школе. А затем был мобилизован в армию. Служил в танковых частях артиллерии, а в 1944 году был командирован по набору на курсы военных переводчиков в Москву, где обучался при Военном институте иностранных языков Красной Армии. С 1 июня 1945 года служил в составе Советской Военной Администрации в Германии, а в 1946-м по приказу о демобилизации учителей того же года прибыл в Холбон к прежнему месту работы. До конца 1957 года вёл немецкий язык в 5-10 классах. Затем ушёл на пенсию и сотрудничал с районными газетами Нерчинска, Чернышевска и Шилки. В 1948 г. стал членом КПСС, неоднократно избирался на пост секретаря парторганизации Холбонской средней школы. Награждён орденом «Знак Почёта».
Воспитал четырёх сыновей (все стали инженерами): Владлена, Юрия, Бориса, Геннадия. Сын Геннадий живёт в нашем посёлке, он глава большой семьи. Его дети Роман, Катя, Алексей учились в нашей школе.
Автобиография, подробная в начале, становится краткой в конце и в ней нет никаких упоминаний о литературных опытах главного героя. Только в самом конце автобиографии Георгий Филиппович отсылает всех заинтересовавшихся к мемуарам, подшитым к автобиографии и как бы продолжавшим её. Особенно интересны места, где описывает автор жизнь на станции Облучье. Походы за орехами в лес, чтение первых строчек в букваре: «Пришла коза с орехами, пришла коза с калёными», катание на санях, на дровнях, на воловьих шкурах под вечер по главной улице, что тянулась с горы вниз. Подробно рассказывает Георгий Филиппович в своих мемуарах о том, как провалил свой первый экзамен в школе, пытаясь поступить сразу во второй класс. На вопрос отца-дьякона, кто были первые люди, растерявшийся мальчик невпопад ответил: «Ангелы». А дорога, по которой ехал Георгий Филиппович, молодой учитель, на место работы в село Петрово, названа им «дорогой в сказку». «Дорога сплошь залита солнечным золотом ясного дня и осенней листвы… душа всю дорогу поёт бесконечную песню счастья…»
А вот и строки о любви. Пареньку всегда нравились люди «бодрые, энергичные, с природной добротой, но и бойким, сильным характером, подкованные превратностями судьбы, способные переносить различные лишения, без страха идти вперёд, не жалуясь на трудности жизни, всегда сохранять присутствие духа, иметь перевес силы воли и разума над страстями…» Именно такой представилась ему Тина Кондратьева.
Поражает его серьёзное отношение к женщине: «…смотреть на женщину, как на игрушку, затевать игру только ради прекрасных времяпрепровождений — это не в моем духе». Мемуары осени 1932 года повествуют о том, как много работает Георгий Филиппович, как тоскует по своей любимой, о которой ошибочно сказали, что вышла замуж, о радостной встрече с ней. Георгий Филиппович находит, что отношения с Тиной напоминают отношения пушкинских Онегина и Татьяны. Он укоряет себя за былую сдержанность, он полон любви: «…действительно сильно люблю Тину… Это не воображение только, а верно — любовь. Так вот она какова, любовь!»
Сбылись мечты влюблённого: состоялась их встреча, Тина согласилась стать его женой. Какие слова посвящает своей жене автор! «Любил ли кто и когда свою жену так горячо, нежно и страстно, как я люблю Тину? Все свои силы, здоровье, жизнь свою отдам я ей! Ничего мне не нужно, кроме неё! Чудная, чуткая девушка!» Заканчиваются мемуары 1933 годом и рассказом о поездке в Холбон для обследования школы. Холбонский Китай-город (землянки на склоне горы), Новая Деревня, Низовой Холбон (что на лугу), Верховой (на горе), начальная и средняя школы, Арбагарская школа — обо всём основательно и подробно рассказывает очевидец, восхищаясь незаметными и уже забытыми тружениками, стоявшими у истоков сегодняшних школ…
Природа щедро одарила талантами Георгия Филипповича Кузичева. Разбирая рукописи, кружковцы обнаружили, что увлечения этого удивительного человека разносторонние. По словам Августины Сергеевны, он легко выучился игре на балалайке, мандолине, гитаре, скрипке. Сохранилась целая подборка рукописных нот, им переписанная. Он писал маслом картины, вырезал из дерева, шил. И в литературном творчестве поражает обилие жанров, в которых выступает автор: басня, сатирические мемуары, быль, рассказ, поэма, ода, сказка, очерк, сказ-летопись, шутка, шаржи, эпиграммы, юморески, пародии, памфлеты, комические частушки, загадки, песни, стихотворения. Заметно, что поэтическому творчеству учился наш земляк у Александра Блока, Сергея Есенина, Владимира Маяковского, об этом и сам он говорит в своих стихотворениях.
Печатался в основном в районных газетах. Занимался литературным творчеством всю жизнь. Первые произведения — стихотворения — датированы 1927 годом.
Отношение к политике партии и правительства чётко выражено в стихотворении «Слава Ленину на свете не померкнет никогда». Его идеям верно служил Георгий Филиппович всю жизнь:
…Я — красный
И красным служу я победам.
Я судеб чужих не ищу, не зову.
Я Лениным призван,
Я Ленину предан.
Его идеалом я жил и живу…
(Из стихотворения «Кто я?»)
Самыми значительными, если судить по архиву, в творчестве Георгия Филипповича являются поэмы, написанные в 60-е годы: «Земля и воля», «Кто был никем», «Рассвет», «Забайкальский первоцвет», которые воссоздают реальную жизнь русских крестьян, учителей в первое десятилетие советской власти.
Большое место в творчестве занимает тема школы, учительства. Особенно много сатирических произведений на эту тему, видимо, написанных для школьных стенгазет.
Не мог обойти фронтовик и тему Великой Отечественной войны. Сохранился целый сборник стихотворений «Тоска по Родине» (письма жене из Германии), где автор рассказывает о буднях солдат, о тяготах военной жизни, о тоске по Родине:
…Вот уж осень вступает
в Германию
Непременно,
в положенный срок,
И потоки людского страдания
Всё текут и текут
вдоль дорог.
По асфальтам,
изрытым осколками,
Тарахтя на щербинах дорог,
Жалкий скарб свой тележки
с двуколками
Дни и ночи ведут на восток.
Непокрытые беженцев головы,
Утомлённые лица детей,
Плохо скрытые
признаки голода
В беспокойных глазах
матерей…
Где былого величия мания? —
По заштопанным лентам
дорог,
Скорбно плечи сутуля,
Германия
Из-за Эльбы идёт на восток…
(Стихотворение
«Осень в Германии», 1945 год)
А названия следующих стихотворений «Холбонский вальс», «Забайкальские дали», «Шилка» не оставляют сомнений в том, что своей Родине посвятил особые строки Георгий Филиппович:
…Он летом, как тополь, —
В зелёной рубашке.
Цветут под листвою
Дома, как ромашки.
Балконов не надо:
Он сам как балкон,
Обласканный солнцем
Посёлок Холбон…
(Из стихотворения
«Холбонский вальс»)
Отразилась в творчестве нашего земляка и космическая эра:
…Великие эти пилоты —
Поэты Земли, а в полёте
Подобных ему нет по хватке:
Планету кладут на лопатки…»
(Из стихотворения
«Космонавты»)
И строительство БАМа:
…А на рассвете пареньки
(- Эй, живём, братва)
Вбивали в кайлы черенки
Донельзя, домертва.
И, самокрутки докурив,
Шли, как на приступ,
на прорыв…
(Из поэмы «Под куполом мира»)
А всё-таки среди холбонцев Георгий Филиппович больше известен как поэт-публицист, поэт-сатирик, обличающий и высмеивающий человеческие пороки: глупость, лень, трусость, пьянство. Такие произведения пользовались популярностью и печатались в газетах под псевдонимом Крокодил Шилкинский, Перец Наждакович Шприц, Архип Спирин, Листопад Перчик.
А сколько загадок сочинил Георгий Филиппович! В рукописном сборнике «Вокруг нас» 96 загадок, все они изложены в стихотворной форме.
Интересны и поучительны его сказки, а комические частушки и сейчас можно исполнять на сцене.
Георгий Филиппович, чувствуя, что силы и здоровье оставляют его, подарил нашей школе справочную литературу, которая хранится в кабинете русского языка и литературы.
Для сегодняшней молодёжи
жизнь и творчество этого талантливого и скромного человека являются эталоном нравственного поведения живущих на Земле людей. В газете «Шилкинская правда» в 2003 году появилась статья — воспоминание Бориса Степановича Ваулина, выпускника Холбонской школы 1953 года, про своего учителя Георгия Филипповича Кузичева «Жил-был весёлый учитель». Статья начинается с описания торжественной линейки 1 сентября 1948 года:
«Стояли вольной толпой. Но вышел преподаватель военной подготовки Александр Андреевич Филатов и скомандовал построиться в шеренгу, прекратить шум и разговоры.
Следом вынесли школьное знамя с траурной лентой. В это время весь Холбон находился под тяжёлым впечатлением от трагедии, случившейся двумя-тремя днями раньше: крушение пассажирского поезда № 74 «Иркутск — Владивосток».
Был ливень, образовавший промоины в насыпи. Поезд уже проследовал село Мирсаново, как на пути встретилась промоина. Паровоз проскочил, тендер сошёл с рельсов, а багажный, почтовый и первый пассажирский вагоны улетели под откос. Второй вагон был смят в гармошку, но остался на пути.
Мы посуровели, поняли, что знамя с лентой связано с Холбонской трагедией. Но директор школы Надежда Михайловна Беляева объявила, что скончался соратник Сталина — А.А. Жданов…
…Мы восприняли сообщение Беляевой с тяжёлым чувством — невесело начался новый учебный год 1948-1949.
А через несколько дней все печали остались позади. Учебный год покатился со свойственным ему сопровождением: первыми двойками, прогулами, опозданиями, побегами с уроков и другими нарушениями дисциплины».
Далее Борис Степанович вспоминает, как воспитывал нарушителей учитель Георгий Филиппович Кузичев, используя свои способности сочинять, рисовать. «В школе начала выходить миниатюрная стенгазета «Молния». Её ежедневно выпускал Георгий Филиппович Кузичев.
Газета была размером с развёрнутый тетрадный листок. Заголовок, номер. Три колонки. В первой говорилось о каком-либо предмете, о лучших учениках, успевающих по этому предмету. Во второй колонке — сатирическое стихотворение или просто куплет. В третьей — отличительная карикатура. Подпись редактора. Всё!
У «Молнии» на переменах всегда толпились и смеялись ученики. И было над чем! От строгого взгляда Георгия Филипповича ничто не укрывалось.
Как-то ученик 5 класса Федя Гацко убежал с урока, побег увидел редактор «Молнии». На другой день мы читаем:
У Гацко сбежать с урока —
Так походочка легка,
Что картуз не поспевает,
Рвутся полы пиджака.
Позади гремят ступени —
Был Гацко и улетел:
Или в царство сладкой лени,
Иль во тьму домашних дел.
Пыль летит до потолка,
Рвутся полы пиджака,
Был Гацко — и нет Гацка!
Однажды шестиклассники Петя Черемных и Юра Графеев на уроке закуковали. Реакция Георгия Филипповича была мгновенной — на следующий день в «Молнии» было написано:
Черемных сказал: «Ку-ку!»
И попал в мою строку!
С ним увидеться скорее
Здесь торопится Графеев.
Две кукушки на суку
Всё твердят своё «Ку-ку!»
Долбанем-ка мы кукушкам
Звонкой рифмой по макушкам,
Чтобы знали, где молчать,
А где кукушками кричать.
Толя Бурдинский, оставшись в 6 классе на второй год, будучи вызванным Георгием Филипповичем к доске, не вышел, а от озорства проскакал. И, конечно, попал в строку:
Бурдинский скачет,
как кузнечик,
Да толку нет в скаканье том —
Скакать Бурдинский
будет вечно
В одном углу и всё в шестом.
Писал Георгий Филиппович и о хорошем. Однажды появились тёплые строки о ребятах с улицы Промышленной, которые увлеклись изготовлением тачек для домашних хозяйственных нужд. В качестве колёс использовали негодные катки подвесной дороги Холбонской электростанции. На этих тачках мальчики помогли перевезти книги Холбонской библиотеки, эвакуированные в наводнение 1948 года из затопленного клуба в новое здание книгохранилища. «Молния» выходила в 1948 году ежедневно всю первую четверть. Помогали учителю выпускать газету его старшие сыновья. Но всё же тяжело было выпускать номер за номером каждый день, и со второй четверти «Молния» стала появляться раз в неделю.
Доставалось и старшеклассникам. В 9 классе в 1952 году у нас учились почему-то трое первомайцев. Один из них часто опаздывал на уроки. Однажды опоздавший вдали увидел Кузичева и чтобы не засветиться, по подворкам кинулся к школьному туалету и сиганул туда через широкое окно. Да разве от Георгия Филипповича скроешься? И наш герой был «вознаграждён» строками по «заслугам»:
В школу он среди урока
Приходить всегда привык:
По задворкам, по задворкам
И в окно уборной шмыг!
С весенних каникул 1951 года в Холбонской школе стала проводиться выставка школьного технического и другого творчества. Демонстрировались здесь готовые подшивки «Молнии». Повзрослевшие герои стенгазеты узнавали себя. Воспитывал Георгий Филиппович не только своих учеников, но и учителей». Борис Степанович Ваулин об этом пишет так: «Мало кто из учеников знал, что Г.Ф. Кузичев выпускал сатирическую газету и для своих коллег — учителей. Стенгазета называлась «На культурном фронте». От острого его пера не уцелел даже директор школы Сергей Андреевич Кутузов. Директор и завхоз школы Михаил Алексеевич Пляскин как-то затянули поездку в Шилку за учительской зарплатой. Произошла задержка выплаты. Не удержусь привести реакцию Кузичева:
Говорит Сергей Андреич:
— Собирайся, Алексеич,
Собирайся, дорогой,
Ехать в Шилку за деньгой!
Отвечает Алексеич:
— Не могу, Сергей Андреич,
Ехать в Шилку за деньгой,
Подожди денёк-другой…
День за днём себе идут,
Животы подкормки ждут,
Пьёт учитель весь денёк
Незаваренный чаёк.
Осерчал Сергей Андреич:
— Собирайся, Алексеич,
Ехать в Шилку за деньгой!
— Пусть поедет кто другой!
И пока настанет срок,
Нет иной нам пищи:
Утром чай, в обед чаёк,
Вечером чаище.
Попало как-то и другу Кузичева — физику Ларионову. Игнатий Филиппович был классным руководителем в 9 классе, в котором в тот год учились и арбагарские школьники, не отличавшиеся высокой дисциплиной. Очевидно, на педсовете физик обещал навести порядок, да, видно, не удалось.
И Кузичев в конце учебного года отреагировал:
Окончены Игнатия
Сладчайшие труды,
Но вижу на лопате я
Горчайшие плоды.
На карикатуре была изображена огромная лопата, внутри которой нарисованы арбагарцы, играющие в карты.
О своих коллегах из Холбонской школы Георгий Филиппович написал мемуары и в конце 60-х годов опубликовал их в газете «Шилкинская правда» под названием «Могучая кучка».
Елизавета Апполоновна Ваулина (1909-1993 гг.) работала вместе с Георгием Филипповичем в Холбонской школе 18 лет, преподавала русский язык и литературу. В 1957 или в 1959 году её избрали депутатом Шилкинского райсовета. И мы благодарны за тёплые строки, которые о ней написал Георгий Филиппович после выборов:
Откуда в ней такая сила?
Она, как любящая мать,
У сердца четырёх растила,
А скольких грамоте учила —
Ничем такую не сломать!
Прошла, как воин,
все невзгоды,
Конечно, юность позади,
Уже висков коснулись годы,
И орден вспыхнул на груди.
А всё кипит в ней та же сила,
Она недаром запретила
Себя старейшей называть».
В статье автор рассказывает нам о том, как происходило осуществление творческого процесса Кузичева: «Мы всегда задумывались, когда Георгий Филиппович находит время для выпуска «Молнии». Ну, имея материал, ещё можно, не доспав, его обработать и поместить. Но ведь ещё нужно сочинять стихи! А это — от вдохновения.
Поэтическая «кухня» нам стала ясна после такого случая. В 7 классе Георгий Филиппович дал задание написать текст. А Валя Татуйко сидела сложа руки.
— Татуйко, почему не пишешь?- спросил Кузичев.
— Ручку дома забыла! — улыбнулась Валя.
— Возьми мою и пиши! А не то в «Молнии» появишься. Две строчки уже есть:
Сидит Татуйко сложа руки,
Улыбается от скуки.
А когда пойду домой, придумаю ещё две для полного четверостишья.
И мы поняли, почему Георгий Филиппович в школу и обратно ходил отдельной тропой — да он в одиночестве обдумывал строки!»
Сообщает в статье Борис Степанович и об его отношениях с учителем немецкого языка: «В 1948 году в пятом классе я начал учиться у Георгия Филипповича немецкому языку. Учёба двигалась трудно. А на слово Кузичев был остёр. Как-то — уже в 8 классе — заставил меня читать немецкий текст. О «качествах» моего чтения он отозвался так: «…когда читал Ваулин, у меня создалось впечатление, будто еду на телеге по каменной дороге…» Специалистом по немецкому языку я не стал. Единственная «тройка» в школьном аттестате у меня по немецкому.., но на приёмных экзаменах в Иркутский горно-металлургический институт мне дико повезло. Достался перевод статьи «Сталинский план реконструкции Москвы», где половина слов по-немецки звучит, как по-русски. Получил «пять!»»
В заключение статьи Борис Степанович вспоминает о последней встрече с Кузичевым: «Последний раз виделся с ним в конце августа 1992 года у него на квартире. Георгию Филипповичу я читал стихи из его «Молний». Это была последняя встреча. В моей памяти он остался как весёлый, жизнерадостный, с великим чувством юмора человек. А такие люди не забываются!»
Таким образом, данная публикация дополняет наше представление о Георгии Филипповиче Кузичеве как творческой личности.
Д. ЕЛИСТРАТОВА,
член кружка «Юный журналист»
п. Холбон