Рядом с проходом в зал, возле стены, стояла панцирная кровать, застеленная атласным покрывалом. Как барыни, на кровати стояли подушки, накрытые узорчатыми платками. Стену над кроватью украшал ковер. И все как-то гармонировало друг с другом, лишь новый холодильник, подарок внучат, бельмом бросался в глаза. Старики долго ворчали: «Зачем он нам? Только деньги зря потратили. У нас в омшанике хорошо все хранится, а зимой в сенях», — говорили они. Но внуки все ж настояли на своем. В зале со спальней тоже было все по-простому, ничего лишнего, только все необходимое. Мягкий скрип половиц, шуршание газет, мерное тиканье часов, монотонный голос радиоведущих, запах герани — все эти ниточки сплетают воспоминания о бабушке, деде, о беззаботном детстве. Где все твои царапины бабушка бережно обрабатывала зеленкой, любовно вытирала бегущие слезы, прижимала к себе тебя и тихо напевала что-то про семью, про дом. Дед же, наоборот, слюнявым пальцем протирал твои ссадины, трепал по буйной голове и с улыбкой в глазах протягивал тебе конфету.

На заставе было тихо, лишь шумная речка, освободившись от ледяного плена, бурлила и кипела, да филин, ухая в лесу, нарушал ночную тишину.
«Как же хорошо здесь, почти как дома», — вдыхая прохладный воздух, думал Андрей, обходя территорию части. Застава спала, лишь часовые с дежурными несли службу на постах. Еще с детства, глядя на армейские фотографии отца, Андрей твердо решил быть пограничником. Мальцом он стаскивал у бабушки со шкафа отцовскую дембельскую фуражку и маршировал по ограде. Андрей с улыбкой вспоминал это время: как играли они с пацанами в войнушку, бегали с выпиленными из дерева автоматами, а Светка с Колькой, как хвостики, бегали за ним, кричали: «Андрюшка, жди! Андрюшка, жди!». Погружённый в детские воспоминания Андрей незаметно подошел к первому посту.
— Стой! Кто идет? — остановил часовой Андрея.
Часовой прекрасно видел, кто перед ним стоит, но служба есть служба.
— Шатун, — отозвался Андрей.
— Пароль принят. Не спится, товарищ капитан?
— Да. Домой охота, Ванька, в деревню. Хочется с дедом и братом выйти рано поутру, пройтись по покосу, напиться утрешнего молока, принесенного бабушкой, обнять сестру с племяшками. Эх! Тоска заела, давно в отпуске не был, — ответил Андрей.
— Так съездите, товарищ капитан.
— Угу, а вас на этого карьериста оставить, старшего лейтенанта Зыкова. Нетушки, дудки, малость потерпим. Его скоро папа генерал в управление переведет. Потом и можно будет съездить домой. Закуривай, — Андрей протянул пачку сигарет часовому.
— Я же на посту?
— Я разрешаю, — сказал Андрей.
— Я тогда еще парочку возьму, товарищ капитан.
— Да бери ты. Когда на дембель, Ванька?
— В конце мая, — пыхтя сигаретой, отозвался Ванька.
— На контракт не хочешь остаться?
— Не-е, товарищ капитан, домой. Девушка ждет, да и доучиваться надо.
— На кого учишься-то?
— Маркшейдер.
— А, — задумался Андрей, — это, если верить рекламе, геолог?
— Ну да, товарищ капитан.
— А на контракте жилье тебе дадим, жену на работу определим.
— Не-е, спасибо, товарищ капитан, я домой. Заранее бы все знать, то остался.
— Хороший ты парень, Ванька, побольше бы таких ребят. Эх, ладно, пойду автопарк проверю. Там Иваныч чаек, наверное, заварил отменный. Ладно, студент, неси службу.
— Есть, — четко отрапортовал Ванька.
«Маркшейдер, — усмехнулся Андрей, — а мой, интересно, суворовец звонил сегодня вечером маме или нет? С утра развод проведу да Наталье позвоню. Интересно, как Лешка примет новость о том, что скоро будет у него сестренка, а? — думал Андрей. – Наверное, Наталья ему еще не говорила, вот обрадуется парень. Хотя нет, сейчас позвоню, время еще детское, чего до утра-то тянуть».
Похлопав по карманам, Андрей достал телефон. Наталья долго не отвечала. Уже смирившись, что ему не ответят, Андрей решил убрать его. Но в трубке послышался родной и любимый голос:
— Але, привет, родной. Я тут солененького огурчика захотела, стою вот с банкой огурцов, и ты звонишь.
— Привет, родная моя, еще раз. Ну как у вас там дела? С Лешкой не разговаривала?
— Да у нас все хорошо, и Лешке позвонила, насмелилась, сказала ему про сестренку. Вот он обрадовался, сказал, что когда родится сестренка, он купит самого большого плюшевого мишку и всегда будет ее баловать. Так что не переживай, у нас все хорошо.
— Ладно, Наталья, спокойной ночи, пойду дальше нести службу. Я тебя люблю.
— Я тебя тоже люблю, мой капитан.
Положив телефон в карман, довольный Андрей не спеша пошел в сторону автопарка. Полная луна освещала все, как днем.
«Вон Полкан, как обычно, на боевом посту, возле вольера немецкой овчарки Хильды сидит, дружат. Надо же, оказывается, и собаки однолюбы бывают. Сам невысокого роста, но дерзкий, на всех матерых кобелей лезет в драку за немку свою. Но жизнь пограничных собак — тяжелая штука. Граница, вольер, полигон, задержание — и так на протяжении всей жизни.
Вон дневальный побежал на кухню. Скорей всего, старики за чаем отправили, завтра втык получат, чаевники, блин, — подумал Андрей. – Хорошо, хоть Зыков этого не видит, а то бы писали сейчас все объяснительные. Скорей бы май да в управление его забрали, что ли. Вроде, на май документы готовят, как только переведут, сразу в отпуск на все лето. У дедов погостим, с сенокосом поможем, потом к теще заедем, погостим, с Михалычем на рыбалку сгоняем».
Рядом промелькнула тень Полкана.
— Что, все, закончилось свидание? — спросил Андрей собаку. — Эх ты, всю жизнь так и будете по обе стороны вольера сидеть: она там, а ты здесь? Да, паря, жизнь — штука сложная. Правду говорят: жизнь прожить — не поле перейти.
И пес, как будто все понимая, понуро шагал рядом, а, может, и правда все понимал, что ему говорил капитан.
— Пошли к Иванычу в парку, у него наверняка что-нибудь вкусненькое найдется. И немке твоей перепадет, не переживай, — потрепав по холке собаку, сказал Андрей, на что Полкан приободрился и завилял хвостом.

Утро. «Скоро зазвенит будильник, можно еще поваляться пару минуток. Так, девочки сами заплетутся, надо только их подгонять. Они же выступают сегодня, надо не забыть. У меня что сегодня? — только одна плановая операция, так что я увижу выступление девочек», — просыпаясь, подумала Света.
Тихо, но нудно запищал будильник.
— Саша, — она ткнула мужа в бок, — отключи его.
Но здоровяку Сашке это как дробинка для слона. Что-то проворчав непонятное, он огромной ручищей обнял Свету и захрапел дальше.
«Вроде бы на минутку прикрылись глаза, а будильник уже второй раз настойчиво пищит. Как быстро пролетели десять минут. Все, хорош тянуться, пора вставать», — убирая Сашкину руку, подумала Света.
Отключив будильник, она подошла к окну, сквозь шторы в спальню пробивались лучи весеннего солнца. Взглянув на мужа, Света не стала распахивать шторы.
— Ладно, здоровяк, поспи еще минут пятнадцать, а мне надо приготовить вам завтрак, проконтролировать девчонок и самой накраситься. Вот она, бабья доля. А вы, сударь, соскочите минут за тридцать до выхода из дома, проглотите штук пятнадцать бутербродов и побежите спасать мир, — с улыбкой проговорила она спящему мужу.
— А еще и меня поцеловать надо, — спросонья ответил он.
— Вставай, поцеловать. Иди тогда завтрак готовь и девчонок буди, — распахнула шторы Света. Ярким солнечным светом осветилась спальня.
— Слушаюсь и повинуюсь, мой генерал! — щурясь от солнца, сказал Сашка.
За завтраком девчонки повторяли свои роли. Сашка доедал, наверное, уже десятый бутерброд и повторял девчонкам:
— Главное, не переживайте. Если слова забыли, то импровизируйте.
— Пап! — сказала Лиза. — Ты, похоже, больше всех нас переживаешь.
— Конечно, пап, не переживай, выступим. Жалко, что ты не увидишь выступления, — проговорила Татьяна.
— Да, печально, конечно, работа эта… — проговорил отец.
— У меня сегодня одна операция, так что я к вам приеду на выступление и запишу все на камеру. А вечером наберем всяких вкусняшек и посмотрим ваш спектакль. А сейчас марш собираться и заплетаться, — обнимая мужа, проговорила Света.
— Я «за», — сказал Сашка.
— Мы тоже «за». Ура! — закричали довольные дочки.
Обсуждая сегодняшнее выступление, они умчались собираться. Глядя в след убежавшим дочерям, Сашка покачал головой и произнес:
— Выросли девчонки-то у нас, скоро от женихов отбоя не будет.
— Да, быстро время летит, вроде, всегда маленькие были, а теперь вот актрисы, — улыбнулась Света. — А ты сегодня где будешь?
— На федералке, за городом дежурить будем. Будь он не ладен этот пожароопасный период. Не могут ввести мораторий на экспорт леса за границу чиновники наши. Они лучше вырубят весь Дальний Восток и Забайкалье и продадут весь лес в Китай, козлы! — проворчал Сашка.
— Ладно, ворчун, иди машину выгоняй, добросишь нас, — потрепав его по шевелюре, ответила Света.
— Угу, — вставая из-за стола, кивнул Сашка, — доставлю в лучшем виде.
— Девочки! — крикнула Света дочерям. — Папа уже ушел за машиной, так что поторапливайтесь.
В комнате у девчонок раздался звонкий смех.
— Что там у вас? — спросила Света.
— Да Лиза мимику лица разминала, а я ее сфоткала, такая прикольная фотка получилась, — крикнула веселая Татьяна.
— Мама! Она врет, она меня щекочет тут, — воскликнула в ответ Лиза.
— Так, барышни! Все на выход, вечером разберемся, кто кого щекочет.
— Бежим! — весело отозвались они.
Выйдя из подъезда, Света на минуточку остановилась. Веселой ватагой возле подъезда на деревьях копошились воробьи, на газончиках зеленая травка, распустились листочки на деревьях. «Весна! Как же хорошо на улице, сейчас бы в деревню к бабушке с дедом. Покопаться в огороде, посидеть на теплой завалинке под ароматным кустом черемухи да просто бы взять и упасть в зарод с сеном, вдыхая аромат лета, а потом напариться в бане и чай пить с малиновым вареньем», — подумала она.

Кабинет для повышения квалификации предоставили в здании ПТУ. Подумать только, пятнадцать лет назад здесь Люба получила диплом повара-кондитера, влюбилась в Кольку, первый поцелуй. А теперь вот приехала повышать здесь квалификацию, только уже в профессии почтальона. Время-времечко, какое ж ты быстротечное! За пятнадцать лет здесь ничего не изменилось. Те же учителя, вахтерши, даже комендантша и та продолжала нести свою боевую вахту, гонять парней за курево, ругать пьяных кочегаров. В общем, все осталось по-прежнему, только у нас морщин на лице стало больше да год на календаре уже не тот.
В классе стояла духота: окна здесь не открывали, наверное, уже с Любиной юности. Монотонный голос ведущего специалиста навевал дремоту:
— Правильность заполнения квитанций, на выдачу должна соответствовать…
Люба отложила ручку и оглядела класс: человек 10 еще пытались что-то записывать, а остальная часть группы поглядывала на часы да строчила эсэмэски домой. Недельные курсы подходили к завершению, все уже соскучились по своим домочадцам, скорей бы домой. Дома работы непочатый край, весна же, а тут курсы какие-то выдумали, ругались бабы.
— Ох, скорей бы три часа и — в маршрутку, домой. Приеду, своему расчешу его макушку-то, загулял, ешкин кот. Свободу почуял! — прошептала соседка по парте Тоня.
— Да, сегодня могли бы и пораньше нас распустить, — ответила ей Люба.
— Дадут свидетельство об окончании курсов и все, лучше бы зарплату повысили. А всякие квитанции и требования мы и без курсов заполнять умеем. Чай, не первый год замужем, — шептала соседка.
— А ты что на маршрутке-то? За мной Николай должен скоро подъехать, поехали с нами, — предложила Люба своей соседке. — Заодно и на оптовку заедем.
— Да я как-то не знаю, что мужик-то твой скажет. Вози их тут, барынь, по магазинам.
— Да не переживай ты, Колька у меня добрый. Да и, тем более, у нас мост в Подкаменной размыло. Надо в объезд ехать.
— Ну, я вам за бензин заплачу, тогда там, на отвороте, меня высадите, — сказала Тоня.
— Не надо нам за бензин отдавать. Лучше ребятне что-нибудь накупи. И до дома мы тебя доставим, — возразила Люба.
— Уговорила. Хорошая ты баба, Любка, спасибо тебе, — ответила Тоня.
— Да иди ты! — но договорить Люба не успела. В класс вошла секретарша с кипой бумаг. Кураторша, взглянув на ручные часы, стала неохотно складывать свои конспекты в сумочку.
— Ну что ж, вот и пролетела наша неделя, девочки, — сказала она. — Надеюсь, что мои лекции вам пригодятся на вашей работе.
— Надеется она, — шептала соседка, — поди, такие деньжищи за эти курсы отгребла, часы-то вон смотри какие дорогущие.
— Вы бы нам зарплату лучше повысили да хотя бы газовые баллончики раздали, чтобы от собак отбиваться! — крикнула с задней парты здоровая тетка.
— Да, да, — зашумели бабенки.
— Раздайте, пожалуйста, свидетельства, — сказала она секретарше и, не попрощавшись, выскочила из класса.
Пока остальные девчонки сонно собирались, Люба с Тоней быстренько подскочили к секретарше.
— Так, давайте мы быстренько распишемся, где надо, получим свидетельства и побежим. А то у нас скоро маршрутка, — соврала Тоня.
— Да, да, — закивала Люба.
Получив свидетельства об окончании курсов, они счастливые помчались собираться домой.
— Ну, где твой Колька? — выходя из училища, спросила Тоня.
— Вон она, моя бесшабашная юность. Можно часы по нему сверять: сказал «в двенадцать», значит, в двенадцать, — улыбнулась Люба, кивая в сторону Николая.
— Кто твоя? — не поняла Тоня.
— Неважно, ты иди в общагу за вещами, а я сейчас. В общем, догоню тебя, потом на оптовку заедем и домой, — ответила Люба.
— Ну, ладно. Иди, целуй своего ненаглядного, — махнула рукой Тоня.
Вспорхнув, как бабочка, Люба полетела на стоянку к мужу. Там, возле училища, еще стояла пара машин. «Видимо, тоже кто-то приехал своих забрать», — отметила про себя Люба. Подскочив к Кольке, она поцеловала его в щеку.
— Мать, ты чего? — засмущался Николай. — Люди же кругом!
— Ну и ладно. Как там ребятишки, деды? — спросила она.
— Да ничего, нормально. Настя с бабушкой ужин готовят к твоему приезду, Сашка деду после школы должен был что-то помочь сделать, — ответил Коля.
— Ну что, едем? — спросил он.
— Погодь, вещи заберу в общаге. Но нам на оптовку надо будет заехать и подружку мою Тоньку до дома довезти, — ответила Люба.
— Хорошо, — кивнул Колька, — пока собираетесь, я вон в «Запчасти» зайду.
— Ладно, мы быстро, вещи уже с утра собрали, только комнату сдать и все, — ответила Люба и поспешила в общежитие.
На проходной уже крутилась Тоня.
— Ну все, Любань, комнату я сдала, вещи все наши перетащила, все. Пойдем нашу коменду тетю Клаву расцелуем на прощание и домой, — сказала Тоня.
Выйдя из общежития, Люба с грустью взглянула на обшарпанные здания общаги и училища: да, время беззаботной юности ушло, оставив лишь воспоминания.
Роман ФИЛИМОНОВ
г. Шилка
(Продолжение следует)