Сегодня у нас в «Редакционной беседке» очередной гость — это Леонид Шароглазов, в недавнем прошлом глава села Чирона в трех избирательных циклах. В профессиональном общении мы, журналисты, обычно стремимся проецировать свои вопросы на личность нашего героя, чтобы они были персонифицированными, адресными, созвучными характеру конкретного человека. Как правило, мы знаем или догадываемся, о чем таком интересном спросить нашего собеседника, чтобы он раскрылся как человек, чтобы было интересно вам, наши дорогие читатели, познавательно во всех смыслах, полезно для ума и души. Хочется надеяться, что и наши визави тоже не остаются внакладе, и получают в ходе личных душевных разговоров возможность взглянуть на себя со стороны и понять о себе что-то новое. Такой вот происходит информативный для всех сторон взаимообмен.

— Леонид Иванович, если можно, давайте начнем наш разговор с основных моментов Вашей биографии.
— Родился я в 1959 году в Чироне. В многодетной семье был четвертым ребенком. А вообще нас было восемь ребятишек: три сестры и мы, пятеро братьев. Отец работал учетчиком в колхозе, бригадиром зимних работ. Мать занималась воспитанием детей. В школе я учился хорошо, интересовался и тянулся к таким точным наукам, как физика, математика. Много читал. Бывало, мог за ночь, лежа у печки, прочитать первую и вторую книги «Забайкальцы». Любил исторические мемуары, особенно про Великую Отечественную войну. Потом подростком увлекся армией. Стал курсантом Уссурийского суворовского училища. Но через два месяца вернулся домой — не справился с тоской, ведь я рано оторвался от родных. И еще серьезно заболела мать. Я ведь жалостливый, скучал по близким, особенно думал о младших братьях: «Как там они без меня?». Вернулся в школу, окончил десять классов в 1976 году и все-таки вновь решил идти по военной тропе. Сказал отцу тогда, что поеду поступать в Рязанское военно-воздушное десантное училище. «Ты один раз съездил – хорош. В армии отслужишь, там тебе покажут…», — отрезал отец. Тут надо сказать, что каждое лето я помогал отцу на работе. Он в то время был завтоком и одновременно машинистом очистительного комплекса в колхозе «Память Ленина». Я с седьмого класса не знал, что такое летние каникулы. Мне, конечно, платили, вели табель, работал слесарем. Приходил в восемь утра, работал до обеда, а после полдника опять приходил, и мы работали еще до одиннадцати вечера. К уборочной вся техника на току всегда была отремонтирована. Проработал вплоть до армии. В армию я ушел в мае 1977 года. Служил в Краснознаменном Дальневосточном военном округе в сухопутных войсках. Нас учили на механиков-водителей средних танков Т-55, Т-62. После окончания учебки служил в части в Хабаровске в дивизии на Красной Речке. Пока был в армии, получилось, что схоронил отца и мать. Тут уже стало не до карьеры военного. После демобилизации вернулся в колхоз и работал в мехотряде № 2 на должности тракториста-комбайнера. Позже в 1988 году ушел в Чиронскую среднюю школу преподавателем сельхозмашин и технического труда и проработал там до 2004 года. Окончил в 1992 году Бурятский сельхозинститут по специальности механизация сельского хозяйства, я инженер-механик. А в 2004 году был избран главой поселения.
— Знаю, что вы как механизатор давно были награждены орденом Трудовой Славы третьей степени. Вы, наверное, в нашем районе сейчас самый молодой из тех, кто имеет такую высокую награду?
— Это была перестройка, 1986 год. Я хоть и работал на совесть, но и сам не ожидал, что колхоз меня представит, и я получу орден в 27 лет. Наверное, отцовская закалка сказалась. Он меня с детства учил любое дело делать с душой, нравится тебе или не нравится. И воспитан я был тем временем, когда шли в коммунизм. Люди должны были работать добросовестно, и я старался так работать.
— Кто или что больше всего повлияло на формирование вашего характера?
— Я считаю, помогли книги, они хорошо воспитывают. Я все время в детстве запоем читал. И родители, конечно.
— Есть в жизни кто-то, к кому-то вы до сих пор чувствуете благодарность?
— Наибольшую благодарность я выражаю своим учителям в школе. Они привили мне тягу к знаниям.
— Если бы вы могли изменить что-либо в том, как вас воспитывали в детстве, что бы это было?
— Родительская строгость, на которую я раньше обижался, как я уже сейчас понимаю, она должна быть. Представьте: семья — восемь детей, из них пять пацанов. Распусти-ка пацана! Посмотрите, сколько у нас отсидевших! Отец строгий был, я скажу. Он потомок казаков. Учил нас тем порядкам, какие раньше были. То есть всегда строгость и ответственность. Ты должен за все отвечать. Ты сам должен заработать себе. Не то, что «папка, дай!». Надо — иди и работай, зарабатывай. Я буквально с пятого класса, когда уже работал в учебно-производственной бригаде, для школы себе все сам заработал – и на костюм, и на обувь. Конечно, когда я ребенком помогал отцу в работе, помню, была обида. Представляете, жара такая в июле! Мы на открытом воздухе ремонтируем, хочется искупаться, отдохнуть и так далее. Сверстники на каникулах бегают, а ты работаешь. Думал даже: «Ну почему отец такой? Он издевается над нами или что?». А спустя время я понял его правоту, и обида прошла.
— Как вас называли в детстве родители?
— Отец меня звал старпомом – старшим помощником. Поскольку он после армии плавал на пароходах от Сретенска до Благовещенска. А мама звала Леня.
— После недавних выборов нет ощущения несправедливости? Известно, как много вы сделали для села в бытность его главой?
— Что скрывать, определенная обида есть. Как бы сказать?.. Я не придавал особого значения предвыборной агитации. Я считаю, что действующий глава виден по работе. Его дела – его лицо. Что он делает, как он делает… Я думал, что народ все видит. А так… Ко мне, по-прежнему, в любое время дня и ночи люди обращаются. И то, что произошло, то произошло… В свое время, когда я стал главой, к нам приезжал депутат Заксобрания Сергей Белоногов и дал мне совет: «Стой на букве закона. Если ты хочешь быть главой настоящим, то учись не делить людей на своих и чужих, и тогда ты будешь справедливым». Я старался. А сейчас главное, что я вновь вернулся в семью. Пока я был главой, честно сказать, было не до семьи. У меня жена, случалось, в Первомайский ездила на попутках. Я старался работать честно. Во главу угла ставил интересы села, а не свои личные.
— Чему научила вас работа во власти?
— Во-первых, я стал больше разбираться в людях. Работа с людьми учит определять, кто чем пахнет, как говорится. Второе – это ответственность. Если ты дал слово, ты должен это делать. Вот это я считаю самым главным.
— Есть выражение «Что нас не убивает, то делает нас сильнее». Какое испытание в жизни сделало вас сильнее?
— Я рано осиротел. Вернулся из армии, и мы со старшими сестрами дорастили младших братьев. Никто из них после не оступился, не сел в тюрьму, ничего плохого не случилось. Сестра в 20 лет стала опекуном, пока я служил. Мне как старшему брату рано пришлось повзрослеть. Думаю, именно потеря родителей и сделала меня сильным.
— Можете сами назвать свою, на ваш взгляд, самую сильную сторону?
— Это, в первую очередь, ответственность и исполнительность.
— Есть черты характера, которые мешают вам в работе или во взаимоотношениях с людьми?
— Я считаю, это жалость к людям. Можно было бы быть посуровее. И еще доверчивость. У меня правило — все должно быть на полном доверии. Бывало, и не раз, что меня обманывали в жизни.
— С кем-нибудь советуетесь, когда принимаете ответственное решение?
— Что касается принятия важных производственных решений, связанных с работой, то я всегда, прежде всего, советуюсь со специалистами, кто в этой сфере что-то понимает.
— Что, по-вашему, чаще всего вредит нормальным производственным отношениям?
— Непонимание. Неисполнительность. Бывает, что человеку все расскажешь, объяснишь, разжуешь, а он делает все по-своему. То ли из-за глупости, то ли из-за эгоизма.
— Чего бы никогда не простили близкому человеку или другу?
— Предательства. Это самое страшное. Я готовился стать военным, и для меня верность и честность имеют первостепенное значение.
— А в вашей жизни было предательство?
— Можно сказать, что последние выборы – это предательство. Те, кто должны были поддерживать меня и помогать, интриговали за спиной. Об этом многие знают.
— Какие ваши мечты исполнились?
— Я когда-то мечтал стать военным и офицером, и я им стал. Правда, я офицер в запасе.
— Вам когда-нибудь хотелось уехать из Забайкалья?
— Нет, никогда. Даже мысли не было.
— Порой создается впечатление, что в деревне отучаются от сельскохозяйственного труда. Согласны?
— Я переживаю за это. У нас не все молодые держат скот. Кто на вахте работает, кто в бюджетной сфере. В деревне надо держать подсобное хозяйство, это же подспорье: и доход, и занятость. А когда люди заняты, и преступности меньше. Проблема в том, что мешают бюрократические препоны. Я сколько пытался организовать рынки сбыта! По Чирону много родится картофеля, а мы не можем продать. Мясо продаем в Первомайском по дешевке, молоко по дешевке. Многие не хотят вести личное подсобное хозяйство. Живут на социальные выплаты. Государство, получается, поддерживает иждивенческие настроения.
— Как вы считаете, у деревни вообще есть сейчас перспективы развития или будущее за городами-агломерациями с аграрными холдингами? Ваш взгляд на коллективное хозяйствование?
— В настоящее время, думаю, что перспективы у деревни нет. Зная поддержку государства, у меня сын в крестьянско-фермерском хозяйстве, скажу, что и у сельхозпроизводства нет будущего. А что касается коллективного хозяйства, я всегда выступал за колхозы. Колхоз – это такой вид хозяйствования, который нужен для наших сел. Это как градообразующее предприятие. Посмотрите, колхоз «Память Ленина» был живой, работал, — и в нашей школе, когда она стала средней в 67-м году, училось 585 ребятишек. И все потому, что работал колхоз. А в прошлом году в нашей школе насчитывалось всего 68 детей. Представляете?! Колхозы были прибыльными, я брал цифры и видел отчетность за прошлые советские годы. Почему колхозы сгинули? Вопрос не ко мне. В хозяйстве должны быть грамотные специалисты, руководители, думающие не о личном, а об общественном благе.
— Какое-то время назад, знаю, что вы были всерьез увлечены казачеством. Чем оно вам близко и почему не сложилось?
— Я считаю себя потомком забайкальских казаков. Мои отец и мать родом из казаков. Когда в 1991 году пошла ломка, страна начала рушиться, и все идеалы были перечеркнуты, я, работая в школе, вспомнил про казачество. Тогда, если помните, интерес к нему появился во всей России. Я с детства слышал про казачество. Правда, первое время отец с осторожностью об этом говорил. Я прочитал «Тихий Дон» и спросил как-то отца: «Папа, а у нас в Забайкалье были казаки?». Он ответил: «Нет». Тогда не принято было об этом говорить. У моего отца его отца, то есть моего деда, арестовали в 37-м, расстреляли в 38-м. Тогда моей бабушке было 38 лет, и остались шесть ребятишек на руках. Но отец на советскую власть не обижался. С 1992 года я организовал школьную казачью станицу, правда, она нигде официально оформлена не была. Все мальчишки у меня ходили в школу в казачьей форме. Учителя были поражены, когда дети впервые пришли на уроки в форме. А с 1992 года я начал возить ребятишек на сборы казачат. Летом мы ездили на станцию Даурия, где стоял гвардейский мотострелковый Порт-артурский полк, и на его базе проводили сборы. Ну, а во время весенних каникул я возил их на сборы в Каштак. У нас в Первомайске был атаман, также я общался с атаманом Забайкальского края Александром Васильевичем Богдановым. Они что-то подсказывали. А почему не получилось?.. Мы добивались в то время, чтобы для казаков, как раньше, ввели какие-то льготы. Исторически в Забайкалье жили казаки, здесь граница — Монголия, Китай. Просили льготы на приобретение техники, посадочного материала. Но это буксовало. И также мы просили, чтобы наши дети несли службу в вооруженных силах только в тех частях и подразделениях, которые были бы определены директивой Генерального штаба РФ как казачьи. За счет наших пацанов-казачат должны были формироваться 11-ая отдельная десантная штурмовая бригада под Улан-Удэ, потом 272-ой полк в Борзе и Даурский погранотряд. Но не удалось этого добиться. У меня сын Ваня шел служить в Даурский погранотряд, а попал в Северо-Кавказский военный округ. Казачеством я занимался до 2004 года, пока работал в школе и вел эту общественную работу.
— Результат был?
— Мы в какой-то мере отрывали ребятишек от улицы. И все парни, которые были на сборах, — а я воспитывал ребятишек и возил их буквально с первого класса и до выпуска, — они все умели стрелять из стрелкового оружия, начиная от пистолета Макарова и заканчивая пулеметом Калашникова. Обучали их в воинской части и офицеры, и мы в том числе. Они изучали материальную часть оружия, техническое оружие и технику безопасности. Когда я пришел работать в администрацию, совмещать работу с преподаванием уже не мог. У меня и прежде-то поддержки не было. Ездил на сборы по линии казачества всегда в счет своего отпуска.
— В моем восприятии вы ассоциируетесь с человеком, наделенным четким представлением о том, что такое хорошо и что такое плохо. По вашему мнению, наличие совести помогает или мешает в жизни?
— Совесть должна быть в человеке по-любому. Я такой человек. Это у меня преамбула жизни, от матери и отца. В детстве мать говорила: «Видите, что-то чужое лежит на улице — не поднимайте. Это не ваше, кто-то потерял». Бывает в работе где-то и грубое слово скажешь, а потом, когда время появляется свободное, об этом думаешь, переживаешь. Но честно сказать, в сегодняшней жизни совестливость где-то и мешает…
— Закончите, пожалуйста, фразу: «Чем старше мы становимся, тем…»?
— …Тем мудрее мы делаемся, скорее всего.
— Вы многие годы являетесь членом КПРФ. Не разочаровались еще в партийной принадлежности?
— Я остаюсь приверженцем всех тех идеалов и идей и, считаю, рано или поздно народ осознает их ценность. Я в КПСС с 1987 года. Отец был коммунистом. Годы жизни в советском государстве, книги о Гражданской и Великой Отечественной войне убедили меня в том, народовластие, справедливость, социальное государство – все то, что провозглашает наша партия, отвечает и потребностям общества. Мы шли раньше по улице и улыбались, люди были доброжелательными и открытыми, не как сейчас.
— Расскажите немного о сыновьях. Они уже взрослые?
— У нас три сына. Старший Иван с 81-го года, средний Юрий с 84-го и младший Алексей с 87-го. Старший и младший работают в полиции, средний занимается фермерством.
— Можете сформулировать ваши принципы воспитания детей?
— Мы с женой своих ребятишек учили быть честными, трудолюбивыми, справедливыми, отзывчивыми.
— Наша газета писала о вашем сыне Иване, который в начале 2000-х участвовал в устранении локального военного конфликта. Он нес срочную службу в Чечне. Каково это отправлять ребенка практически на войну?
— Я мужчина и для меня такое в порядке вещей. Я был к этому готов. Матери, конечно, было сложно.
— Ваши сыновья обращаются к Вам за советом?
— Да, бывает. Хоть дети и большие, мы с матерью имеем на них влияние, и я по-прежнему чувствую за них ответственность. Их заботы и проблемы — и часть наших проблем.
— Что вам нравится в нынешней молодежи и что категорически не приемлете в ней?
— Если, например, сравнивать молодежь в городе и деревне, то я считаю, что сельские дети еще нормальные, не испорченные дурным влиянием. Мне нравится их открытость, маленькие не научились врать. Я работал с детьми, видел это и чувствовал. А что не нравится, так это распущенность какая-то.
— Внуков воспитываете иначе, чем детей?
— Нет, стараюсь и внуков воспитывать так же, как и детей. У нас четверо внуков и две внучки. Хотя какие-то поблажки, конечно, случаются.
— Как вы думаете, в чем сегодня проявляется мужество мужчины?
— Да так же, как и прежде, в смелости. В известной песне есть такие слова: «Мужчины, мужчины, мужчины пути заступали врагу». И дальше поется: «Мужской принадлежностью были мужская отвага и честь…». Мужчины должны быть готовыми постоять за правое дело, заступиться за женщину. Вот идет по улице мужчина, видит там что-то неладное и не побоится защитить слабого.
— Что может вызвать у вас искреннюю радость?
— Когда я вижу, что все хорошо и у других людей, и в моей семье, это радует.
— Вы когда-нибудь плакали?
— После армии уже не плакал. Воспитание отца. Он мне в детстве говорил: «Ну что ты нюни распустил как девчонка?».
— Можете рассказать романтическую историю вашего семейного союза?
— Мы с Любой познакомились в Чироне в 80-м году, в 81-м поженились. Она приехала к своей сестре, которая вышла замуж за местного парня. Увидел ее на улице и сразу понял: моя половинка. Она у меня, конечно, очень красивая!
— Что у вас общего с вашей женой? Назовите три главные вещи.
— Мы оба сердобольные, жалостливые и у нас обоих обостренное чувство справедливости.
— Идеальная женщина – какая она в вашем представлении?
— Конечно, умная, отзывчивая и внимательная. Как моя жена.
— Что вы особенно любите, приготовленное женой?
— Много чего. Но особенно люблю стряпанное, когда дома пахнет выпечкой. А она стряпает превосходно!
— Видела, как вы с Любовью Викторовной выступали в районном песенном конкурсе дуэтов «Две звезды». Очень гармонично смотрелись. Впечатление такое, что для вас петь вместе – привычное дело.
— Мы как поженились, так и поем. Сосед однажды по молодости, когда еще ребятишек у нас не было, пришел к нам вечером подстригаться, а мы поем песни. Он удивился: «Я сначала подумал, у вас гулянка, раз песни раздаются». Раньше все праздники дружно отмечали. Я сам начал петь в пятом классе. У нас была учитель музыки и хорового пения Ирина Александровна Коробко. Она открыла у меня такой дар — способность к пению. Помню, я в первый раз с моими одноклассниками выступал в Доме культуры Первомайска и испытывал настоящий мандраж. Когда вышел на сцену, а на тебя смотрят сотни глаз, разволновался. А потом включили софиты, и я людей в зале практически не видел и спел красиво, как на репетиции.
— Чтобы петь с женой такой репертуар, как у вас, наверное, нужны искренние чувства. Как удается сохранять на долгие годы счастливые отношения?
— Да надо просто любить друг друга и беречь.
— Ваша любимая песня?
— Песня из кинофильма «Щит и меч» «С чего начинается Родина».
— Как делите домашние обязанности?
— Пополам. У нас нет понятий «женское», «мужское». Мы, как поженились, все делаем вместе. Я могу посуду помыть, приготовить. Она помогает мне в моих делах. Помню, резали как-то рейку. Ей трудно, она заплачет, уйдет, потом вернется, опять помогает. Так и резали. Наш жилой дом перешел нам от отца, братья выросли и уехали. И мы вместе с Викторовной его сами отремонтировали, оштукатурили, оббили. У нас нет такого, что пришел домой и требуешь к себе особого внимания и ухода. У меня руки есть, если приготовлено, я и сам могу стол накрыть, а не приготовлено — сам сварю. Кто вперед освободится, тот и делает. И в стайку ходим, не дожидаясь друг друга. И ребятишек тому же учим. Чтобы бережнее к женам относились, и чай могли не только себе, но и гостям налить.
— Ваша жена Любовь Викторовна, как сейчас принято говорить, самостоятельная творческая единица. Она руководитель. Как делите лидерство в семье? За кем из вас последнее слово при принятии важных решений?
— Мы вместе обсуждаем, что касается семьи. А по работе так: я не вмешиваюсь в ее дела, и она в мою работу, когда я был главой, никогда не лезла. Но если требуется, и она спросит, всегда могу ей подсказать что-то по делу, например, из Трудового кодекса. …Я сталкивался с мужчинами, которые ведут себя дома словно хан какой-то. Не понимаю такого. Мы друг друга уважаем.
— Что для вас означает слово «счастье»?
— Помните, как в фильме «Доживем до понедельника»? «Счастье – это когда тебя понимают». Я счастливый человек: мои близкие меня понимают.
— Спасибо за искренний разговор.
Беседу вела
Ольга Терещук