Учитель, пред именем твоим позволь смиренно преклонить колени.

Николай Некрасов

Своего отца Аня почти не помнила, из детства иногда выплывали как в калейдоскопе какие-то отрывочные воспоминания и чувство праздника.

По словам матери, это был могучего телосложения, добродушный и ласковый человек. Он очень любил своих детей: малолетнюю Аню и ее старшего брата. По тем меркам новая семья, куда прибыла сосватанная мать Ани, жила очень богато. Из рассказа матери Аня поняла, что разбогатели они на добыче золота, где отец Ани, Андрей, вместе со своим братом и отцом нашли рассыпное богатое месторождение. Они не щадя себя промывали породу, отделяя от нее драгоценные крупицы. Проработав определенное время, они закончили свой промысел, когда богатая жила иссякла. Вот тогда отец со своими сыновьями развернулся вовсю. Был закуплен скот: лошади, коровы, овцы, построен богатый по тем меркам дом со всеми пристройками. Отец Андрея, властный старик, сутками пропадал в своем хозяйстве, трудился не покладая рук, этого же требовал безоговорочно и от своих сыновей. Мать Ани понимала, что и ее ожидала такая же участь, без устали трудиться в крестьянском хозяйстве. Она была сосватана из незажиточной семьи, но крестьянский труд был для нее знаком и понятен. Войдя в новую семью она трудилась как все остальные члены семьи, купаясь в любви Андрея.
Вскоре родился их первенец, сын, которого назвали Федор, а следом родилась дочь Анна. Так тянулись дни, подрастали дети, пока не пришла беда. По словам матери, анин отец Андрей, перевозя с мельницы в мешках муку на санях по неокрепшему льду, опрокинул сани в полынью где мешки с мукой на небольшой глубине погрузились на дно. Вспомнив крутой нрав своего отца и зная, что в этом случае мука, покрывшись тонкой корочкой, не пропустит больше в себя воду. Андрей решился достать мешки из-под воды. Он нырял в ледяную воду, доставая и относя в безопасное место, в сани каждый мешок. Казалось бы, инцидент был исчерпан, но спустя какое-то время жена поняла, что купание не прошло бесследно для Андрея. По ее мнению, он постепенно стал «таять» и, когда его здоровье стало ухудшаться еще быстрее, она обратилась со своими подозрениями к отцу Андрея. Тот, выслушав это, только отмахнулся, списав все на нежелание трудиться. Однажды, уже будучи больным, Андрей со своей женой поехали на сенокос, где он впал в бессознательное состояние. Погрузив на телегу, жена привезла его домой где сначала шаман, а затем привезенный доктор уже ничего не могли сделать.
После похорон зятя отец забрал свою дочь, внука и внучку к себе домой. Отец Варвары, дедушка Ани, был заслуженный казак, вахмистр Егор Иванович Комогорцев получивший за свои многочисленные подвиги три Георгиевских креста во время русско-японской войны пользовался в станице большим уважением и был единодушно избран атаманом станицы. Несмотря на это, их семья проживала довольно скромно, поэтому дочь с детьми поселили в зимовье, находящемся рядом с домом. В самом доме жили отец и мать Варвары, а также сын с невесткой. Варвара была рада, что она опять дома и была готова терпеть любые трудности. Она вспомнила свои молодые девичьи года, когда она служила гувернанткой в доме золотопромышленников Полутовых, которые имели в своем владении несколько золотых рудников. Живя в станице, они построили церковь, школу, двухклассное училище. Кровельное железо для этих зданий было завезено морем из Америки, прямо к пристани на реке, которую они же и построили. Братья Полутовы имели торговые дома в Харбине, Владивостоке, Москве, Петербурге. Они были почетными гражданами Читы, где при их участии был построен целый квартал домов. Конечно, их планы, как и многих других богатых людей России, разрушила внезапно нагрянувшая революция. Егор Иванович для любой власти был лоялен и необходим, он пользовался уважением у населения и вдвоем с писарем правил станицей по совести. Поэтому с приходом новой власти для него ничего не изменилось, но уже в восемнадцатом году новая власть была во многих местах свергнута колчаковцами и бандами Семенова.
Начались репрессии и красные партизаны, разделившись, скрылись в лесах, Егор Иванович тайно снабжал продуктами своих земляков партизан, которые скрылись в лесах за большой рекой. Все это не касалось жизни Ани и ее брата, они росли в любви и внимании. Их дедушка, которого они с братом называли дедушка-кавалер, всегда находил время для своих любимых внука и внучки.

Однажды мать, усадив их рядышком, сообщила им, что скоро они переедут в новую семью, где уже есть несколько девочек, и им надо с ними обязательно подружиться. Вскоре они действительно переехали в другое село, которое находилось в двадцати пяти километрах от их родной станицы. В новой семье, которая трудилась в единоличном хозяйстве и платила налог государству, детей встретили вначале настороженно. Но для брата, который не чурался никакой работы, сразу же нашлось дело в хозяйстве новой семьи. Для Ани же, как и для других детей, тоже нашлись определенные обязанности по дому. Да и в силу своего добродушного характера она быстро подружилась со своими сводными сестрами, особенно с Шурочкой, которой было столько же лет, как и ей. Они вместе пошли в первый класс и были посажены в школе за одну парту.
Жизнь в новой семье окрылила Аню и она старалась не огорчать маму какими — то своими поступками, даже отчим, имея в виду ее, приговаривал, что ласковый теленок двух маток сосет. Особенно Ане нравился праздник пасхи, который в их селе был «Престольным». В этот праздник собирались нарядные гости со всего района, чтобы освятить яйца и куличи. Мать Ани к празднику старалась девочкам подновить их наряды. Молодежь устраивала танцы, качались на качелях, которые из длинных жердей ставили в этот праздничный день, а дети катали яйца, бились ими. Взрослые после службы в церкви собирались семьями, отмечали праздник, где рюмки, из которых они выпивали, были чуть больше наперстка. Хозяйка из компании приглашала всех в свой дом. Как всегда праздник быстро заканчивался, и снова начинались трудовые будни. Анина мать Варвара умела делать по дому все: шила девочкам платья, рукавицы, выделывала овчину, затем шила из нее шубы. Она была искусной стряпухой и девочки, помогая ей в этом, перенимали ее богатый опыт. В летнюю страду, при уборке урожая в колхозе Варвару приглашали во время авралов в поле варить обеды для бригад, которые трудились. Уже в пожилом возрасте, заболев раком, она сокрушалась, что это божье наказание за ее грех. Это, когда с приходом советской власти, началась борьба с религией и из церкви молодежь принесла ей для растопки печи на стане порушенный иконостас.
Аня с удовлетворением отмечала, что новая семья, в которую они когда-то прибыли, крепла и множилась. Один за другим стали рождаться новые дети, с появлением которых жизнь стала веселее и заиграла новыми красками. Аня с Шурочкой, переходя год от года в следующий класс, наконец, закончили школу. Для Ани выбор будущей профессии не стоял, она твердо знала, что будет учителем. Поэтому, сговорившись с Шурочкой, вместе поступили в педагогическое училище, которое находилось в областном центре.
Аня с головой окунулась в студенческую жизнь, город удивил ее своим многолюдством, своей суетной жизнью. Она с удовлетворением впитывала в себя новые знания, открывая для себя неизведанное, что расцвело в ее жизни новыми красками. Иногда в выходные они с Шурочкой вырывались на танцы в городской сад, которые проходили под звучание ансамбля. Когда заканчивались продукты, Анне с Шурочкой все-таки удавалось съездить за ними в родной дом, повидать своих близких. Как всегда все заканчивается, закончилась и их студенческая жизнь. Получив дипломы об окончании заведения, а с ними статус учителей начальных классов, Аня с Шурочкой были направлены в райОНО для дальнейшего распределения в общеобразовательные школы района. Аня, придя в райОНО, надеялась, что получит направление в родное село, где у нее уже был потенциальный жених. Но жизнь эта такая каверзная штука, от которой можно получить то, что никак не ожидаешь…
Петр родился в семье железнодорожника, его отец Иван Матвеевич был родом из железнодорожного поселка Карымское. О детских и юношеских годах своего отца Петр знал мало, единственно, что он краем уха слышал, что отец каким-то образом был причастен в молодости к перегону лошадей в Россию из Монголии. Отец понимал монгольский язык и мог даже не очень уверенно разговаривать. Для семьи Петра запретной темой был разговор о дедушке, то есть об отце Ивана Матвеевича. Уже позднее Петр узнал, что тот жив-здоров и живет в одном из районов с женщиной моложе себя. Отец Петра Иван Матвеевич отдал железной дороге всю свою жизнь, начав кочегаром на паровозе, а освоившись, получил должность машиниста паровоза. В более поздний срок он работал комендантом депо, где и трудился до выхода на пенсию. Мать Петра, в девичестве Чистохина Антонина Семеновна, имела более сложную судьбу. Наверное, надо окунуться в историю Российской империи. В то время, когда Польша входила в состав Российской империи, где-то в 1830-31 годах в ней произошло восстание, которое было подавлено российскими войсками. Зачинщики восстания были схвачены и оправлены в ссылку в Сибирь. Вот и отец Антонины Семеновны, пройдя путь в кандалах от Польши по Московскому тракту и через всю Россию до конечного пути в селе Кайдалово, стер свои ноги кандалами до кости. Все прибывшие из одного польского города Ченгстохово получили все фамилию от исходного названия города. Так как название этого города в русском языке труднопроизносимое, они все получили фамилию Чистохины. Конечно, каждый получил и русское имя, будущий отец матери Петра, его будущий дед, получил имя Семен. Спустя какое-то время, обжившись, они обустроили свой быт, нашли себе жен из местных девиц. Вот так и появилась на свет мать Петра Антонина Семеновна. Как перехлестнулись и соединились судьбы матери и отца Петра Антонины и Ивана история об этом умалчивает.
В районном городке они жили в небольшом уютном домишке, всю жизнь держали корову, имели просторный огород для посадки картофеля и мелочи. В 1918 году у них родился сын, которого они назвали Петром, и мать души в нем не чаяла, даже когда родилась дочь, мать больше внимания уделяла своему Петеньке, конечно, не забывая и про дочь. Незаметно пролетело время, Петр окончил школу и твердо решил стать учителем. Окончив педагогическое училище, он получил диплом учителя начальных классов и был направлен в райОНО своего города для дальнейшего распределения. Зайдя к заведующему, он узнал, что его направляют в село, которое находится в пяти километрах от городка, директором начальной школы. Петр, конечно, обрадовался тому, что иногда по выходным ничто не помешает ему навещать своих родителей. Выйдя от заведующего он увидел статную, красивую девушку, которая сразу покорила его сердце. Поняв, что она тоже ждет распределения, он вернулся к заведующему, попросил распределить ее в это же село, так как там требовался еще один учитель начальных классов. Аня, узнав о назначении, была очень огорчена, так как дальнейшие отношения со её женихом были под вопросом. Здесь же она и познакомилась с Петром, который своей элегантностью, вниманием и улыбкой произвел на нее впечатление.

О том, что это был план заманить ее в свои сети, она вначале и не догадывалась. Приехав в село, они получили жилье, которое находилось в западном и восточном крыле школы, и приступили к учебному процессу. Через какое-то время, не устояв напору Петра, Аня поняла, что по-настоящему влюбилась, и что ее бывший предполагаемый жених был просто увлечением. Поняв, что они не могут жить друг без друга, они вместе съехались в западном крыле школы, где были две большие комнаты, кухня с большой русской печкой и вместительной теплой лежанкой на ней. В комнате были большие потолки, также высокие окна, три окна выходили на запад. После обеда солнце проникало в комнаты и становилось светлее.
Через некоторое время Петра и Аню зарегистрировали в местном сельском совете. Так началась их совместная жизнь, правда, Ане предстояло еще известить об этом мать и отчима. Эта возможность представилась вскоре, когда Аня была уже в положении, что уже было заметно. Родные были рады счастью Анны, подросшие сестры и братья ласкались к ней, приставали с расспросами. Пришел повидать Аню и несостоявшийся жених, которому подружки сообщили о ее приезде. Встреча получилась сдержанной, так как Аня чувствовала перед ним свою вину. Петр же, сообщив своим родным о состоявшемся браке, не увидел восторга на их лицах. Мать давно мечтала, что он будет работать в городе и будет жить с ними, да и невесту ему уже присмотрела сама. Узнав о том, что жена Петра родом из села, за глаза называли ее деревенщиной. Петр, представив свою жену, дал им понять, что в обиду ее не даст, поэтому внешне все выглядело благопристойно.
Аня с Петром помаленьку входили в ритм школьной жизни, учащихся было достаточно, как раз набралось два класса. Они старались проводить уроки интересно, да и дети впитывали знания с полной отдачей. Конечно, были дети, которым некоторые учебные дисциплины давались с трудом, и с ними приходилось работать индивидуально. Главное, было отсутствие нарушения дисциплины. Конечно, это был результат воспитания родителями старшего поколения. Незаметно подошел день, когда Аню пришлось везти на лошади в больницу. Петр переживал, но все прошло хорошо, ему сообщили, что у него родился сын. Через несколько дней после сообщения о выписке Петр привез Аню с сыном домой. Переступив порог дома, Аня с облегчением вздохнула, но прикасаться к малышу ей было страшно. Ане казалось, что своими неумелыми действиями она может нанести ему какой-то вред. Но к ее приезду пришли более опытные родственницы, а местный столяр принес сделанную им кровать-качалку. А когда через несколько беспокойных дней и ночей во двор школы въехала лошадь, запряженная в телегу, а на ней в качестве пассажирки был знакомый образ матери, Аня почувствовала радость и спокойствие, а чувство паники, охватившее ее, окончательно исчезло. Прошло полтора года, как мать Ани Варвара родила своего «поскребыша», девятого по счету ребенка, сына. И ей из своего богатого опыта было, что передать своей старшей дочери-первородке, помочь и поддержать ее в первые трудные дни.
Петр радостно встретил свою тещу. Он знал, что для Ани ее приезд — большое подспорье и облегчение. Малыш, как и все дети, в первые дни был очень беспокойным, и ночи для Ани и Петра часто были бессонными. Каково же было их удивление, когда Варвара, взяв на руки малыша, чуть покачав, нашептывая что-то на ушко, клала его в кроватку, где он спокойно спал до утра. Утром выспавшийся Петр с ясной головой, отдохнувший шел на уроки. За неделю, что Варвара гостила у дочери, она научила ее правильно пеленать малыша, указала сроки кормления, что делать при вздутии животика, как в дальнейшем готовить подкормочные смеси. Все это Аня твердо усвоила и через неделю со спокойной душой проводила мать домой, где ее уже потеряли близкие. Дни шли своим чередом, Аня растила сына, Петр вел уроки и вникал в хозяйство школы: нужно было следить за имуществом школы при необходимости, что-то ремонтировать, красить деревянные полы, белить стены и потолки в летний период. В конце зимы вместе с выделенной председателем колхоза бригадой заготавливать на лесосеке для нужд школы дрова, где несколько печей всю зиму давали школе тепло. Еще много чего приходилось делать Петру, но он знал, что со всем справится, тем более что его окружали очень добрые, чуткие земляки-сельчане, с детских лет от своих родителей впитавшие уважение к учителю.
Через год, с начала сентября Аня вышла на работу, и Петру в школьном процессе стало легче. Они понимали, что им придется на время уроков найти для своего сына, которого они назвали Гера, сиделку, и они ее нашли, так что проблема была решена. Но в мире назревала гроза, Германия предъявляла территориальные претензии к соседним странам и уже оккупировала некоторые из них. В народе ходили разные слухи, и люди с настороженностью воспринимали их. Война для всего народа оказалась полной неожиданностью.
После 22 июня на общем собрании села было объявлено, что фашистская Германия вероломно напала на Советский Союз, и что бои идут на западных границах страны. Сразу же была объявлена мобилизация мужчин призывного возраста. На первом этапе призыва пока не трогали учителей-мужчин, а также мужчин-железнодорожников, в дальнейшем призыву подлежали все мужчины до 60 лет. Брат Ани Федор был мобилизован один из первых. В селе с первых дней призыва было мобилизовано много молодых мужчин, во всех магазинах моментально исчезли многие продукты, и полки зияли пустотой. Сельчане, конечно, были обеспечены картофелем, капустой, другими овощами. У кого-то оставались запасы муки, чтобы стряпать хлеб, но неизвестность пугала всех. В начале войны в колхозе уродился богатый урожай картофеля, и растерявшиеся женщины наспех собрали урожай, оставив земле значительную его часть, которая вскоре ушла под снег.
С 1 сентября занятия в школе начались, как обычно, но Петр и Аня сразу заметили, что дети изменились, во взглядах появилась настороженность, на переменах исчез громкий смех, а ведь прошло совсем мало времени с начала войны. Когда начались первые морозы, к Анне зашла знакомая женщина со словами: «Посмотри, что творится на колхозном поле, где был посажен картофель, сколько народу пришло из города и еще идут. Оказывается, население города, большая его часть, оказались на грани голода, и эта картошка была их спасением. Они выдалбливали мерзлую картошку, немного ее подтаивали и, чуть ударив молотком или обухом топора, эту лепешечку клали на горячую плиту печи. Потом ели эти так называемые «тошнотики» и потому спаслись, пока вскоре не были введены продовольственные карточки на каждого члена семьи.
С фронта приходили вести все тревожней и тревожней. Несмотря на локальные успехи наших войск, враг неумолимо приближался к Москве. Но вскоре зимним утром радостная весть облетела всю страну, дошла до сердца каждого россиянина. Враг в битве под Москвой был разбит и отброшен далеко от столицы. Это произошло благодаря прибытию новых частей сибиряков, противостоящих на востоке угрозе милитаристской Японии.
Аня с Петром давно уже заметили усиливающееся движение воинских эшелонов с техникой по железной дороге мимо их села. Сразу же с объявлением первых успехов под Москвой Петру пришла повестка, он призывался на фронт. Встревоженная Аня поняла, что теперь придется все брать на себя, весь учебный процесс в школе. Руководство школой передали ей и, значит, решение всех учебных и хозяйственных вопросов будет на ней. Поэтому перед отъездом Петра они успели отвезти своего сына к родителям Петра, так как в противном случае Анне пришлось бы бросать трехлетнего сына без присмотра. Проводив мужа, Аня трудилась в школе в две смены и только в выходные находила возможность сходить в город, чтобы навестить сына. Гера был маленькой копией своего отца, поэтому материнская любовь к Петру плавно переросла к внуку. Дед также души не чаял в своем внуке. Не зря в народе говорят, что внуков любят больше, чем своих детей. Они получали на него продовольственную карточку, и в этом Аня была за него спокойна. Гера, соскучившись по ней, радовался ее появлению, а, расставаясь, не сдерживал слезы. Аня вела уроки, затем шла в избу-читальню, чтобы прочитать женщинам и старикам военные сводки, а вечером при свете керосинки надо было еще писать планы к урокам на следующий день.
Вскоре стали поступать первые похоронки. Наконец, и от Петра Аня получила письмо. В письме он сообщил Анне, что в пункте распределения приказали выйти из строя тем, кто имеет педагогическое образование. Из строя вышли несколько человек. В освобожденных районах под Москвой, чтобы организовать учебный процесс, требовались преподаватели, и поэтому Петр оказался в Саратовской области в одном из её сёл. Аня вела уроки в школе и выполняла обязательные общественные работы. Одной из обязанностей, кроме сообщения населению села военных сводок, был сбор пожертвований в пользу фронта. Люди отдавали последнее, стараясь приблизить победу, но были и такие, к которым Аня заходила только потому, что была обязана.
Аня вела уроки, дети учились с большой охотой, но ей было больно смотреть в глаза недоедающих детей, которым она ничем не могла помочь, так как тоже получала хлеб по карточке. Наступило лето, дети были распущены на каникулы. Аня же была в летний период мобилизована в колхоз, где трудилась в поле наравне с остальными женщинами. И это было обязательно к исполнению в условиях военного времени. В колхозе, так же как и в любых других предприятиях, была строгая дисциплина, за отказ от работы могли отдать под суд. За хищения также полагался срок. Так одну женщину за карман пшеницы осудили и из мест заключения она уже не вернулась.
Прошел еще год, от Петра приходили редкие письма. Но однажды он сообщил, что скоро будет дома, и он действительно скоро появился с новостью, что его назначили директором детского дома в селе Уненкер. Аня, обрадовавшаяся его приезду, сразу поняла, что и ей придется сниматься с насиженного места и, как ниточка за иголочкой, надо следовать за ним. Наскоро собрав нехитрые пожитки, Аня с Петром выехали в Уненкер. В детском доме после ревизии была выявлена недостача продуктов, по результату был арестован кладовщик, а директор и бухгалтер были уволены. По приезду Петр уволил тех, кто был причастен к хищениям. Ему об этом сразу же сообщили те, кто трудился добросовестно, честно исполнял свои обязанности. Предупредил всех причастных к рукоприкладству в отношении к детям о немедленном увольнении в случае выявления. Дети, потерявшие родителей, и так были обижены судьбой, а прибывшие с блокадного Ленинграда не знали чувства насыщения. Петр приказал поварам кормить их при каждом случае обращения к ним помимо завтрака, обеда и ужина.
Петр и Аня старались обогреть детей своим вниманием и заботой, и этого же Петр требовал от остальных воспитателей. Помимо учебных занятий Петр собирал перед сном детей, а летом разжигал костер во дворе, закатив в него картошку для детей, и они с черными ртами от подгоревшей картошки слушали его. Он читал им рассказы, сказки, стихи. Рассказывал жизненные истории, и дети слушали его, впитывая каждое слово. Бывший директор и его уволенные пособники не унимались, они писали анонимки в контролирующие органы. По приезду в детский дом спустя какое-то время Петру и Анне дети рассказали, что у них есть такой подросток, который при любой прибывшей комиссии приходил и говорил им, что они голодные, а воспитатели сами все съедают. В этот раз после сигналов недоброжелателей дети подталкивали этого мальчика со словами: «Ну вот приехала комиссия, иди, жалуйся», на что он, забавно шепелявя, отвечал: «Че я буду жаловаться, нас хорошо кормят, я все время сытый, и Петр Иванович хороший». Комиссии уезжали с неподтвержденными результатами анонимок. Так прошел еще один год. От постоянных проверок у Петра обострилась язва, когда он испытывал стрессы.
Когда 9 мая объявили, что фашистская Германия повержена, и наступил День Победы, люди не могли поверить, что все страдания позади, они плакали от счастья, обнимались с совершенно незнакомыми людьми. Они знали, что с этого момента не начнется сразу процветания страны, знали, что многие города и села, которые побывали под фашистской оккупацией, были разрушены, и пройдут годы, прежде чем они обретут былую красоту. И они готовы были терпеть, зная, что фашисты им больше не угрожают, и что больше не будут приходить похоронки в дома.
В семье Петра и Ани ожидалось прибавление семьи и, наконец, 18 июля это случилось — у них появилась желанная дочь. Анна понимала, что обстановка с анонимками, с комиссиями в детском доме и, как следствие этого, стресс и обострение язвы действуют на Петра губительно. Они обсудили это, чтобы их перевели в другое место работы. Через некоторое время заявление Петра было удовлетворено, и они узнали, что их перевели в начальную школу в село Завитая. Село находилось на возвышенности за рекой Ингодой, которая в этом месте вилась под горой. Через реку военными был проложен понтонный мост, наезженная дорога от него вела мимо села в горы, где находился поселок под названием Слюдянка. Аня знала, что там живет и работает в школе ее сводная сестра Шурочка, которая после распределения была направлена туда на работу. На станции Солнцевая жила и трудилась самая старшая сводная сестра Ани, которая была замужем за бывшим фронтовиком по имени Михаил. Детей у них не было, Варвара была намного старше Ани и в силу возраста не могла их иметь. Михаил был веселым, добродушным человеком, который прекрасно и, можно сказать, почти профессионально играл на скрипке, его жена хорошо пела. Поэтому их дуэт украшал любое праздничное застолье и они всегда были желанными гостями. Единственное, что Михаил, иногда изрядно приняв на грудь и придя домой, в постели бессознательно скрежетал зубами, произнося периодически фамилию знаменитого командарма: «Р-Р-Р-Рокоссовский». Наверное, война и в мирное время не хотела отпускать его.

Петр и Анна по прибытии получили для житья дом, предназначенный для учителей, и начали его обживать. Петр принял в заведование школу, Анне же предстояло еще подрастить дочь Галину. Село состояло в основном из двух рядов домов, которые далеко тянулись вдоль русла реки. Огороды у одного ряда домов выходили к реке, спускаясь с горки, у другого ряда подходили к лесу. Посреди домов проходила улица, чуть дальше некоторые дома отошли от основных рядов и прилепились чуть не вплотную к роще, спускающейся с горы. Школа находилась в середине села в относительно просторном здании, которое не очень сильно отличалось от остальных изб. Учащихся в селе было не так и много, и объема классов школы вполне хватало для их обучения. Дом Анны и Петра находился в другом ряду наискосок от школы.
Освоившись, Петр ставил в реке закидушки на ночь прямо за своим огородом, который подходил близко к ней. Рано утром, когда чуть забрезжит свет над сопками, он снимал с крючков рыбу, добавляя к пропитанию речные деликатесы. В конце лета лес, находящийся рядом, дарил им свои дары: грибы, ягоды земляники, голубики, лесной смородины — все это находило место на столе в виде киселей и варенья. Огород тоже приносил продукцию для пропитания, молоко приносили местные жители, так что им троим еды вполне хватало. Дочь подрастала и вскоре уже вовсю расхаживала по дому.
Петр и Анна знали, что за Слюдянкой находится кислый источник под названием Шиванда, и что даже вездесущие буряты издалека приезжают к нему для излечения своих болячек. Аня помнила, что в детские годы, когда у нее болел желудок, она со своей бабушкой жила в шалаше у выхода кислого ключа недалеко от села Завитая. Желудок у Ани болеть перестал в конце лечения. Главное, что запомнила она, родник мог исчезнуть от грязной кружки или от следа человека, а появиться в другом песчаном месте, чуть поодаль. Как помнила она, буряты и люди из разных сёл и тогда лечились у этого источника. В дальнейшем кислый ключ исчез вообще, вероятно, смешавшись с водой ручья, который с горы спускался в Ингоду.
В летние каникулы Пётр и Аня решили съездить в Шиванду, пожить в палатке несколько дней и попытаться подлечить язву. Ну а сначала заехать в Слюдянку, чтобы повидать её сводную сестру Шурочку, с которой они провели детские годы будучи неразлучными. Встретили Петра и Аню радушно. Александра, приехав по распределению в школу поселка, приступила к учебному процессу учителем начальных классов. Проработав какое-то время, она встретила своего Ивана, который имел добродушный характер и веселый нрав. Он своей доброй улыбкой легко гасил гневные всплески жены. Раз за разом у них рождались дочери, а они, не останавливаясь, все надеялись на чудо, пытаясь родить сына. Вот это большое семейство и встретило Аню и Петра, которые погостили и через некоторое время отправились уже дальше в Шиванду на машине, которую им предоставил Иван, работающий шофёром на автобазе посёлка. Приехав на место, они увидели на кустиках у источника повязанные разноцветные ленточки — значит буряты посещают это место и лечатся здесь. Для них источник считается священным местом, и ленточки — это знак особого почитания. Прожив несколько дней, Пётр действительно почувствовал облегчение.
Жизнь шла своим чередом, Пётр и Анна трудились в школе, и так прошло еще два года. Вскоре они стали ждать рождения третьего ребенка и в октябре это случилось — у них родился сын, которого они назвали Александром. Сын подрастал, и Анна находилась с ним, нянча его и готовя обеды, ужины для работающего Петра. Однажды встревоженный Пётр сообщил Анне, что ходят слухи о ликвидации села Завитая и переносе домов в находящиеся недалеко сёла. Они давно уже думали, что хорошо бы перебраться снова в бывшую станицу, где было начало их учительской биографии.
Мать Ани, похоронив мужа, переехала на постоянное место жительства в районный центр, где проживали ее четыре сына. Предпоследний сын Александр построил дом, чтобы забрать мать к себе. Первые его две жены не вынесли предложенного образа жизни и ушли. Дело в том, что у них было 12 детей вместе с приемными, и дом сына Варвары никогда не пустовал, практически каждый день кипел самовар, приглашая гостей к столу. И хотя они всегда приходили с гостинцами, это все же не пришлось по нраву двум первым женам Александра. И только третья жена, которую он нашел в бывшем родном селе, а также принял, как родного, ее сына, прикипела всей душой к мужу, его матери и приняла обычай их семьи. Александр, отслужив срочную службу, работал в городском военкомате. Службу он проходил в Китае, как сейчас принято говорить, на советской базе.
Китайцы много горя перенесли от японских оккупантов. Их жизнь во время оккупации ничего не стоила, и они могли потерять её за малейшую провинность. Выращивающим рис китайцам под страхом смерти запрещалось его есть, а в пищу применялся только гаолян и чумиза, от которых пользы не было никакой. Каждая китайская семья жила в построенной из бамбука хижине, для сна и трапезы на земляном полу была расстелена циновка. И этот образ жизни у китайцев считался счастливой жизнью после всех перенесённых страданий. Александр отметил у них необыкновенное трудолюбие всего населения, на улице никогда не увидишь коровью лепёшку, под хвостом лошади привязан мешочек, да и в городском туалете было подозрительно чисто. Наверное, все шло для улучшения плодородия почвы, ведь китайцы были отличными земледельцами.
Анна надеялась, что, переехав поближе к городу, она будет чаще навещать мать, братьев и сестёр. Пётр скучал по матери, отцу и тоже надеялся на переезд. Наконец, наступил тот день, когда пришло подтверждение о переводе Петра и Анны в место их прежней работы. Анна была рада вернуться в село, где были её корни, где похоронены её бабушка и знаменитый дед. Анне было 12 лет, когда он умер, и она хорошо помнила обряд его отпевания в местной церкви. Зажиточные люди села вносили большой заклад, чтобы быть похороненными возле церкви в центре села после упокоения. Остальных жителей похоронили за селом в стороне от жилого массива. Впоследствии после постройки железной дороги, которая проходит рядом с селом, это кладбище оказалось за железной дорогой. Несмотря на то, что Егор Иванович был из незажиточной семьи и внести заклад для него было непосильной задачей, но для уважаемого, авторитетного Георгиевского кавалера было сделано исключение, он был похоронен с почестями в центре села.
Пётр и Анна прибыли в село и им показалось, что после их отъезда ничего не изменилось, только подновилась изгородь да чуть улучшились фасады домов. Некоторые мужчины так и не вернулись с фронта, появились раненые сельчане, но жёны были рады, что хоть раненый, но живой, и для них это было счастьем.
Сельчане были рады появлению знакомых учителей. Женщины помнили Анины фронтовые сводки, её трудовые будни на полях колхоза. Пётр и Анна вернулись снова в своё прежнее жилище в школе. Их детей ошеломила яркая, зрелищная иллюминация, увиденная из окон школы на востоке вечером, и Пётр объяснил им, что это станция в городе освещена фонарями и прожекторами. В селе всё также с наступлением темноты на улицах и в избах светлее не становилось, в ходу были керосиновые лампы, и жизнь в избах теплилась возле этих ламп у стола.
Пётр и Анна с сентября приступили к занятиям в школе. В классах было всё также знакомо, и, главное, у детей появились живой взгляд и любопытство в глазах, а на переменах звучали громкие голоса и смех. Для малого сына Пётр и Анна нашли на время уроков сиделку, да и подросшая дочь присматривала за ним. При первой возможности они поехали в город, чтобы навестить родителей Петра и сына Геру, который так и жил у них и стал для них не внуком, а, скорее, сыном. Он учился в городской школе, но, несмотря на большую любовь, которая витала вокруг него, всё время ждал появления мамы и папы. Встречи с ними были редкими, так как они жили довольно далеко от города, Пётр иногда приезжал по делам в районо. Вместе с Анной они приезжали на районную конференцию учителей и только летом ненадолго они вырывались на время отпуска.
Анна также скучала по матери и братьям, которые жили в городе. Повидав сына и всех родственников, пообещали им найти возможность приезжать чаще. Но теперь они знали, что могут забирать Геру к себе домой на все летние каникулы. Обычно он к сентябрю уезжал в город к бабушке и деду, чтобы посещать уроки в школе. За лето Гера приобрёл друзей своего возраста, гонял с ними в футбол, играли в лапту, устраивали соревнования на турнике. Приобретя боксёрские перчатки, устраивали бои, купались в реке, рыбачили – в общем, активно отдыхали, где природа способствовала здоровью. Единственное, о чём предупреждала Анна своих особенно младших детей, чтобы они не подходили к плетню колхозного огорода, где были посажены помидоры и огурцы, полоски которых были растянуты, наверное, на полторы сотни метров. Она пугала их китайцем по прозвищу Ваня-арбуза, скорей всего, оно было дано от исходных данных его полного имени Ван-пэ-нэ, но людям было проще его называть Ваней. Так вот мать говорила, что он сидит за плетнём с ружьём, заряженным крупной солью.
Вообще в селе было принято давать жителям села прозвища и часто это было исходное от фамилии, от внешних данных, от неосторожно сказанного им какого-либо заковыристого слова, это прозвище попадало прямо в яблочко, часто заменяя собой имя и фамилию. Например, незнакомый человек, прибывший в село, спрашивал у какого-либо старожила, где живёт Виктор Пичуев. Тот долго думал, почёсывая голову, перебирал Пичуевых, затем без обиняков заявлял, что есть Пичуевы, но Виктора у них нет. Обескураженный незнакомец добавлял, что к имени и фамилии ему ещё был назван зверёк барсук. Сельчанин сразу же оживился, говоря: «Так надо было так и сказать — Витька Барсук. Кто ж его не знает?». Давать прозвище в селе было обычным делом — и в этом не было ничего особо обидного. Хотя оно произносилось, как говорят в народе, «за глаза» от хозяина клички, но некоторые беззаботно откликались на неё без обиды.
Анна узнала, что и её Петру тоже дали прозвище, об этом ей сообщила одна из местных подруг. Пётр с детских лет был худощавым, в дальнейшем язва тоже не способствовала полноте, к тому же на лице у него остались ямки и бугорки от юношеских угрей, поэтому кто-то из местных, тонко подметив это, назвал его рашпилем. Пётр имел среди местных жителей большой авторитет, поэтому прозвище звучало редко и обычно из уст очень уж обиженного человека.
Китаец Ваня-арбуза, неизвестно когда прибывший в деревню, жил в землянке, обитой изнутри досками с дощатым полом на земле и с печкой-буржуйкой. Часть дощатых стен выходила наружу и заканчивалась крышей. Конечно, землянка была утеплена подручными материалами и была вполне пригодной для существования. Ваня-арбуза был ценным работником для колхоза, который в одиночку в молодые годы справлялся с большим объёмом работы. Масштаб огородов удивлял сельчан: огурцы, помидоры, свекла, капуста — всё это рядами уходило вдаль. С конного двора выделялась лошадь с телегой, на которой возвышалась сделанная для подвоза воды большая деревянная бочка с квадратным отверстием сверху. Воду для полива брали из рядом находящегося пруда. Ваня-арбуза жил один, впоследствии с ним стала жить женщина с девочкой.
Перед осенью, когда помидорная ботва и плети огурцов жухли от прохлады, дети Анны узнавали от помогающих китайцу женщин, что огородный сезон закончен, и что теперь им можно безнаказанно поискать там что-нибудь съедобное. Дополнительно получив разрешение от матери, они шли проверять содержимое огорода. От помидоров оставались только бурые стебли да гнилые плоды, зато огурцы преподносили сюрпризы. Канавки с пожухлой ботвой от огурцов тянулись среди травы, которая буйно разрасталась вдоль каждой канавки с двух сторон. Некоторые стебли от огурцов уходили в траву и терялись там. Ребята, раздвинув траву, находили один, а то и несколько больших зелёных гладких огурцов. Так, проверив всю посадку, они набрали столько, что пришлось задействовать деревянную бочку. Огурцы были посолены и к холодам готовы к применению. Хранилась бочка в сенях, где было относительно прохладно, так что рассол в бочке покрывался тонкой коркой льда. Разбив его ковшом, огурцы доставались в тарелку холодные, твёрдые, хрустящие. Сваренная картошка с такими огурцами была просто объедение.
Пётр и Анна проводили уроки; на большой перемене в зале они, разучив с детьми простые танцевальные движения, водили хороводы. В один рядок выстраивались девочки, во вторую шеренгу — мальчики. Под песню «А мы просо сеяли, сеяли» девочки шли шеренгой к мальчикам, а после слов «Ой да младо сеяли, сеяли» низко кланялись. Мальчики делали те же самые движения и пели: «А мы просо вытопчем, вытопчем…», и под простые хороводные движения песня исполнялась. Также водили хоровод, взявшись за руки, под песню «Во саду ли в огороде». Очень любили дети играть в ручеёк. Но иногда при отсутствии учителя на большой перемене мальчишками устраивался петушиный бой, чтобы показать девочкам свою удаль. Выставлялся дозорный, чутко слушающий скрип входной двери и гулкие шаги по коридору. Выбирались два крепких мальчугана и два поджарых цепких наездника, которые, забравшись на спины и вцепившись в соперника, должны были попытаться стащить его на пол. Чаще всё заканчивалось тем, что наездник заваливался на пол вместе с «конём».

Анна опять ждала прибавления в семействе, и вскоре родился сын, которого назвали Иваном. Он был светленьким крепышом и рос не по дням, а по часам. Жить в деревне без своего подсобного хозяйства в то время было просто невозможно. Пётр и Анна завели кур, и каждое утро в самоваре в специальные канавки укладывались яйца, чтобы сварить их к завтраку. Также была куплена дойная коза, от которой молока вполне хватало, чтобы пить с ним чай. Впоследствии семейка коз умножилась значительно, так как козы при ягнении приносили по два, а порой даже три козлёнка. Корма для них вполне хватало, так как травы вокруг села было много. На зиму вполне хватало одной большой копны, которая накашивалась за задворками села. Конечно, был дополнительный прикорм в виде сухих листьев с деревьев, сухих пучков крапивы, картошки и очисток от неё. Держалась в подворье и свинья, для которой была выкопана землянка, зимой в нее плотно набивалась солома. Свинья также приносила потомство, порой количество было больше наличия сосков у свиньи. Подрастив поросят, Пётр брал в колхозе лошадь с коробком на телеге, чтобы продать их всем желающим в городе.
Пётр совмещал свою работу в школе с деятельностью парторга в колхозе, к которому относились два села. Председатель же в награду за важную общественную работу с собранного урожая пшеницы выписывал ему несколько мешков зерна. Вскоре Пётр опять же заказывал себе лошадь, грузил в телегу мешки с зерном и ехал в соседнее село, которое находилось в 10-ти километрах от его дома. Зерно перемалывалось в муку, и семья на весь год обеспечивалась мукой.
Хлеб Анна стряпала сама. Для этого заводилась опара, затем замешивалось тесто, которое ставилось на всю ночь. В течение ночи нужно было встать несколько раз, чтобы умять его, иначе оно просто расползалось по клеёнке, а бывало, уходило и на пол. Назавтра затапливалась большая русская печь, и после прогорания углей большие круглые булки из теста выкладывались в ней. В прикрытой заслонкой печи хлеб томился, созревал. После хлеба в печь закладывались на листах вкусные пресные калачи, ватрушки, пирожки, тут же на горячей обыкновенной плите, куда засыпались не перегоревшие угли, запекались вкусные лепёшки. Весь день в доме пахло хлебом, дымком и витал дух семейного уюта.
Пётр и Анна продолжали проводить уроки, но за день-два до наступления летних каникул, наказав учащимся принести минимум каких-то продуктов, тарелку, кружку, ложку, уводили детей на протоку на полянку у большой реки. Дети играли в волейбол, общались, веселились, затем, проголодавшись, с удовольствием ели сваренный в ведре суп и другие принесённые припасы. Надолго запомнилось всем, когда в один из таких походов в реке мальчишками руками был выловлен шевелящийся сазан, возможно, оглушённый чем-то, было в нём килограмма четыре веса. Сваренной из него ведра ухи хватило всем и она была съедена вся без остатка. А воспоминаний об этом хватило на несколько лет.
Наступили летние каникулы, и к Анне и Петру стали заглядывать приятели Геры, спрашивая о нём. Пётр понимал, что надо привозить его на каникулы, наверняка, он уже у деда и бабки распереживался, соскучившись за зиму по родителям и друзьям.
В 1953 году в семье Петра и Анны опять случилось прибавление — родился сын, которого назвали Николаем. По словам матери, он был копией Комогорцевской породы, и она предложила дать ему имя в честь своего дяди, на которого он и смахивал лицом. Коля рос смышлёным мальцом, быстро научился ходить, разговаривать. Уже в 6 лет научился мало-мальски читать. Анна заметила, что, как только в их школьную библиотеку поступила большая партия книг, дети и особенно сын Александр не отрывались в зимний период от чтения сказок, детских рассказов. Летом в перерывах между играми тоже усаживались за книги. Вот и Николай, едва научившись читать, жадно впитывал информацию из них.
Анна понимала, что, имея большую семью, в селе трудно прожить без своего огорода. Участок под посадку картофеля им предоставили друзья Петра, разрешив садить его рядом со своим обширным участком. Высаживать же мелочь на небольшом огородике рядом со школой было проблематично. Колодец от особняком стоящей школы был метрах в 150-ти у ближайших соседей. Детям Анны и Петра приходилось возить воду для еды и для стирки зимой во фляге на санках, а летом — на тележке. Летом Анна рискнула посеять в парнике огурцы и кое-что из мелочи на отдельных грядках. Насколько было непродуктивно без воды содержать огород, она поняла позже. В июльскую жару дети с большой деревянной бочкой на неудобной скрипучей тележке делали в день три-четыре рейса, и воды хватало только смочить грядки, не насыщая землю в нужной мере.
Пожилые соседи муж с женой приглашали Петра и Анну в субботу в определённое время после их помывки приходить и в жарко натопленной бане перемыть своих детей и помыться самим. Вода для этого была рядом в 30-ти метрах в колодце. Язва желудка у Петра никуда не делась, и врачи, боясь её прободения, предложили сделать операцию. Она прошла успешно, от желудка осталась малая часть; так что, по словам Петра, после этого ему было достаточно двух ложек еды, чтобы быть сытым. После операции Петру предстояла реабилитация и он был направлен на курортное долечивание. Всё это время Анне приходилось делать по дому всё самой: самое сложное, конечно, топка печи зимой. Хорошо, что подросли дети и стали помощниками. В школьном процессе районо пошло навстречу и прислало педагога.
Прошло время, Пётр вернулся посвежевшим и вполне здоровым. Язва его больше не беспокоила, единственное, уменьшилось количество принимаемой пищи да диета на первое время. В дальнейшем с годами желудок у него постепенно растянулся, и количество принимаемой пищи стало в обычном объёме, да и есть он мог, что угодно, без всяких последствий для организма.
В сентябре, как всегда, занятия начинаются с весёлого щебетания детей, соскучившихся по своим соседям по школьной парте. Приход родителей, особенно первоклассников, их какие-то рекомендации учителям об особенностях своего ребёнка. Затем школьная линейка и первый урок. Дети постепенно втягиваются в учебный процесс, и учителя вместе с родительским комитетом, по их инициативе решили преподнести детям сюрприз. Активные женщины напекли различного печенья и в какой-то день перед изумлёнными детьми на большой перемене предстали в зале столы, заставленные всевозможным печеньем, рассчитанным на вкус любого ребёнка, рядом стояли стаканы с чаем. В дальнейшем это событие в школе было ещё не однажды, но самое первое чаепитие запомнилось надолго, и было это многократно отмечено в воспоминаниях бывших учащихся.
Конечно, самый главный детский праздник — это Новый год. Ещё задолго до него дети на уроках труда делали своими руками различные фигурки зверей из картона, вырезали из бумаги узорчатые пластинки, всё это раскрашивалось в яркие цвета. Накануне праздника они на поставленную ёлку подвешивали на ниточки рядом с блестящими стеклянными игрушками свои поделки.
На праздник они приходили с чувством восторга на лице и ожиданием чуда от этого события. В нужный час они начинали водить хоровод вокруг ёлки и петь: «В лесу родилась ёлочка, маленькая ёлочка» и другие песни про ёлочку и о зиме, разученные на уроках. Конечно, необыкновенное оживление вызывает появление Деда Мороза и Снегурочки. После продолжавшегося хоровода дети начинают подходить к сидящему на стуле Деду Морозу, читают для него подготовленные стихи, поют песенки, а некоторые смельчаки даже танцуют. Но, конечно, больше всего они ждали раздачи подарков, где, наконец, они попробуют диковинный фрукт мандарин и недоступные в повседневной жизни яблоки, да и шоколадные конфеты для многих были редким лакомством.
В 1957 году у Петра и Анны родилась последняя дочь, которую назвали Лида. Родилась она семимесячной, и было приложено много усилий, чтобы довести её вес до нормы. С рождением дочери Анне было уже легче, помощников и желающих водиться с ней было достаточно. Особенно в этом отличался сам ещё малолетний Николай. Ему маленькую Лиду можно было доверять смело. Он мог перепеленать её в сухие пелёнки, покормить с бутылочки, усыпить, покачивая в кроватке, и вообще не давать ей скучать в одиночестве. Пётр уже задумывался об их дальнейшей жизни в пределах здания школы и знал, что в случае какой-то непредвиденной ситуации они станут бомжами.
Пётр переговорил с Анной, и они решили начать заготавливать строевой лес для будущего своего дома во время заготовки дров на лесосеке. В первую зиму было заготовлено определённое количество брёвен. Весной Пётр их ошкурил для дальнейшей просушки, какая-то часть брёвен была закуплена. В следующую зиму опять заготовленные брёвна были ошкурены, а недостающая часть опять же закуплена. Анна и Пётр старались экономить, чтобы докупить доски и другие материалы для будущего дома. Хорошо, что это всё было по доступным ценам. А ещё Пётр и Анна давно мечтали завести в своём хозяйстве дойную корову, и деньги на её покупку уже были давно накоплены. Как раз во время заготовки дров на делянке в лесу они получили известие, что в городе им готовы продать корову по доступной цене. Анна с детьми отправилась в город, а Пётр с бригадой, выделенной председателем колхоза, отправился на заготовку дров. Анна, купив корову, после обеда с детьми отправилась в обратный путь. Она за верёвку вела корову, а дети с прутиками шли, сзади подгоняя животное при замедлении хода. Когда они перед вечером пришли домой, Анна, зайдя в квартиру, обнаружила в постели Петра, а случилось вот что.
Напилив брёвен и сложив их в штабели, Пётр с бригадой отправился обратно через реку по льду домой. Говорят, что весенний лёд коварный и вроде бы прочный может рассыпаться в одно мгновение. Так и случилось. Пётр не успел оглянуться, как лёд под ногами рассыпался, и он оказался в ледяной воде. Намокшее пальто стало тянуть его на дно, а течение затягивало под лёд. И вдруг произошло настоящее чудо: под ноги Петра заплыла и остановилась прочная льдина. Увидев всё это, земляки отстегнули у коня вожжи и, сделав на конце петлю, издали бросили конец Петру. Он сначала привязал к вожжам своё пальто, которое они вытянули, затем обвязался сам и, оказавшись на прочном льду, Пётр вздохнул с облегчением. Искупавшемуся в воде Петру судьба благоволила, обошлось даже без простуды благодаря вовремя принятой профилактике.
Накошенное на всякий случай перед осенью стояло наготове в большой копне, стайка для коровы уже была в наличии. И Манька, так назвали корову, была водворена в стайку. Дети не отходили от неё, гладили, протягивали через изгородь пучки сена. С появлением Маньки в рационе семьи появились различные каши, а молоко в кружках на столе было постоянно. Вскоре Маньку поместили в общее стадо села, и каждое утро она под присмотром пастуха отправлялась на пастбище. С выходом в полную силу травы в доме появились творог и сметана.
Заканчивался учебный процесс, и Анна думала, что надо всё-таки устроить для своих мальчишек хоть какой-то небольшой праздник. В городе уже состоялось летнее открытие сада железнодорожников. Пойдя в отпуск и получив отпускные, Пётр и Анна, накупив гостинцев, поехали навестить своих родителей и родственников, захватив своих троих сыновей. Они знали, что на дочь Галину домашнюю живность и жильё можно оставить без опаски. Прибывший на каникулы Гера усиленно готовился к предстоящему призыву в армию и уже освоил много упражнений на турнике, занимался с друзьями гантелями и гирями, поэтому на него тоже можно было смело положиться. Забрав сыновей, Пётр и Анна отправились в город.
Прибыв и погостив немного, Анна выдала детям по 20 копеек, и они отправились сначала на базар, где было самое бойкое место в городе. Изумлению детей не было предела: помимо торгующих за прилавком местных жителей недалеко от прилавков была развёрнута площадка, на которой прямо из двух больших матрасовок выставлялось сказочное богатство в виде разных разноцветных деревянных игрушек: свистулек в виде птичек, молоточков, ложек, фигурок животных — и всё это великолепие переливалось разными красками. Увы, всё это было недоступно для детей Петра и Анны. Они купили в киоске мороженое в стаканчике, попили в автомате газированной воды за три копейки; ещё, походив по базару, попили воду уже без сиропа за одну копейку. С оставшейся суммой у каждого в карманчике они отправились в сад железнодорожников, который находился рядом с большим деревянным клубом, что возле моста через железную дорогу.
При входе в сад первыми мальчишек увидели качели, таких они никогда не видели. Качели казались для них просто громадными. Дальше им повстречалась игровая площадка с различными фигурками, на которые забрасывались большие кольца из фанеры. Конечно, детей больше всего интересовал тир, который находился чуть дальше слева от игровой площадки. На него-то и была оставлена сумма, ждущая своего часа у каждого в кармане. Дети с трепетом брали в руки настоящее большое ружьё, которое купленной пулькой зарядил взрослый дядечка, и благополучно отправляли её в «молоко». Денег хватило на два-три выстрела, которые не достигли целей в виде фигурок разных зверюшек с пятачком — мишенью, при попадании в нее фигурка падала. Увы, у братьев такого чуда не случилось. Но, постояв рядом и порадуясь за других стрелков, они узнали, что, выбив все фигурки, можно получить приз в виде какой-либо игрушки.
За тиром находилась на небольшой платформе отгороженная металлической сеткой танцевальная площадка, в которой, по словам взрослых, вечером проводились танцы под ансамбль. По всему саду в прохладе тополей были установлены скамейки. Отдохнув на них, с переполняющими душу эмоциями дети возвращались к бабушке, дедушке и прибывшим в гости родителям. Конечно, такие походы для детей были большой редкостью. В основном жизнь детей беззаботно протекала в селе: игры на свежем воздухе, купание в реке, походы на рыбалку. Денег при выходе в отпуск на всё лето, конечно, не хватало.

В дальнейшем, утром рано подоив корову Маньку, Анна наливала два трёхлитровых бидончика молока и отправляла своих мальчишек по дороге, тянувшейся вдоль железнодорожного полотна прямиком в Чапай-городок. Продукция в рационе семьи в основном была своя: картошка, капуста, мясо, молоко, яйца. Главным лакомством для детей был сахар-песок, он-то и закупался в городском магазине на вырученные от продажи молока деньги. Когда заканчивался сахар, дети снова шли в город, чтобы продать один продукт и купить другой.
В 1958 году неожиданно умерла мать Петра, но перед этим она у приехавшей в гости Анны попросила прощение за причинённые обиды. Сказала, чтобы она не очень доверяла свёкру, что он «волк в овечьей шкуре» и что по молодости зимой выгонял их с Петькой на мороз. После похорон матери Пётр неожиданно узнал, что отец, распродав всё имущество, не предупредив его, с дочерью уехал в посёлок Карымское, откуда он был родом. Прожив там какое-то время, он заболел и неожиданно приехал к сыну. Приехавшему отцу были обеспечены хороший уход и лечение. Поправившись, и, несмотря на уговоры, он опять уехал к дочери и через какое-то время пришло сообщение Петру, что отец умер. Анна и Пётр, собрав деньги и продукты, съездили, организовав похороны и поминки должным образом.
Подготовка к строительству своего дома велась полным ходом. Его решили поставить на пустыре через дорогу от школы. Анна знала, что её брат Фёдор работает в бригаде по строительству домов в сёлах района. И она обратилась к нему, чтобы он помог им в постройке дома. Сговорились на определённой сумме за работу бригаде. Сруб был поставлен, подведены стропила под крышу, Пётр выплатил бригаде по их просьбе почти всю оговоренную сумму и после этого вместо всей бригады увидел только Фёдора. Наверное, бригада «шабашников» этот трюк при строительстве проделывала не однажды. Ну а Фёдор как брат не мог подвести сестру. Он приезжал из города, чтобы доделать всю остальную работу за своих напарников.
Выложить печь в избе был приглашён известный в округе печник из соседнего села. Прибить дранку и оштукатурить стены Пётр с детьми смогли сами и вскоре они перебрались в свой дом, что было долгожданной мечтой всей семьи. Был выделен и отгорожен возле дома вместительный участок для овощей, где была пробита скважина с приятной на вкус водой для поливки огорода и для домашних целей, отгорожен большой участок для посадки картофеля, где позади него построена стайка для содержания коровы. Возле входа в дом была отгорожена обширная ограда, где чуть позже Пётр своими руками построил зимовьё.
В 1961 году Анне и Петру сообщили, что умерла болевшая мать Анны, Варвара. Похоронив её, Анна и Пётр продолжали трудиться в школе и доводили построенный дом до нужного вида. Руководство района в 1963 году решило наконец-то электрифицировать село, для этого всем жителям было предложено возле своего дома выкопать яму для установки столба. Так как это было до ухода холодов, то делали это с помощью пожогов. В этот же период председателем колхоза было принято решение о сносе на территории села стоящей без куполов церкви.
В начале функционирования новой власти в ней был склад колхозной продукции, закрываемый огромным висящим замком, вероятно, сохранившимся со времён церковной службы. К зданию был пристроен крытый зерноток, где хранился собранный урожай. Позднее в пристройке был пункт стригалей, где на просторных лавках стригли овец, а после закончившейся стрижки был «саламат», тогда в большом чане варилось баранье мясо с вермишелью. Суп доставался даже вездесущим, любопытным ребятишкам. В более поздний срок в здании бывшей церкви функционировал клуб, где демонстрировалось кино, проводились собрания и лекции, для молодёжи — танцы. И вот теперь было принято решение здание снести. Сделано это было при помощи тракторов с длинными стальными тросами. Несмотря на столь долгий век, благодаря дощатой отделке брёвна блестели желтизной, а при ударе по нему откликалось звонким эхом. На сходе было решено ночами охранять по очереди материалы. Однажды в одну из ночей и случилась беда.
Почему-то мужчина, страдающий эпилепсией, дежурил и находился возле ямы с пожогом, спасаясь от холода. При начавшемся припадке он упал в неё и сильно обгорел. Петру сообщили об этом рано утром, и он, придя к пострадавшему, увидел обгоревшую кожу на руках и не прикрытые вены. Мужчину звали Михеем и он был в сознании. Михей сказал Петру, что, видать, он больше не жилец. Прибывшая скорая отвезла его в больницу, где он и умер. Старые люди говорили, что это божье наказание за грех.
Вскоре по весне произвели электрификацию села, и, наконец, свет появился в каждом доме. В 1964 году сын Петра и Анны Александр после восьми классов поступил в областное культпросветучилище, окончил которое в 1967 году, и готовился по призыву летом отбыть в ряды Вооружённых сил, но нагрянувшая беда отодвинула призыв на осень.
Средний брат Александра Иван, пойдя в поле за припозднившейся коровой, был убит молнией при внезапно нагрянувшем ненастье. Похоронив одного сына, Пётр и Анна через два месяца проводили в армию другого сына — Александра. Отслужив два года на востоке, он вернулся и устроился по специальности в городе, но жить продолжал с родителями. Через некоторое время он женился, и у Анны и Петра появился ещё один внук. Старший сын Гера, призванный в армию, служил в Туркмении, где после окончания службы остался на сверхсрочную. Женился, в браке родились сын и дочь. Внуки от старшего сына были далеко, а второй внук, которого назвали Иваном, был рядом. Пётр и Анна, потеряв сына, беззаветно отдавали свою любовь внуку.
Вскоре в их селе организовался совхоз. Были построены три длинных улицы новых домов для приезжих, желающих трудиться в совхозе. Также были построены баня, новая школа, клуб, общежитие для студентов, приезжающих на трудовой семестр. В полях вдоль реки была проведена обширная мелиорация, в самом селе поставлены длинные ряды теплиц. От эрозии почвы клетки полей были окантованы рядами тополей. Поля с картофелем тянулись на километры, с капустой, морковью, свеклой — на сотни метров. В полях с раннего утра до позднего вечера работали дождевальные установки.
Пётр и Анна, доработав до пенсии, ещё какое-то время вели уроки, особенно Анна, успевшая выпустить в начальных классах двух своих внучек. Внуки и внучки множились, две дочери жили недалеко от родительского дома. Сын приезжал в выходные на рыбалку, на охоту и трудился в огороде, помогал по хозяйству. Уходя в отпуск, они, замкнув квартиру, всей семьёй на всё лето перебирались в деревню, где отдыхали, трудились в огороде. Младший сын Петра и Анны Николай, окончив то же самое учебное заведение, что и Александр, после службы в армии работал какое-то время вместе с ним в городе. Женившись, он уехал на родину жены в Тверскую область.
Имея большой опыт общения с пожилыми жителями села, родившимися до 1900 года и жившими в дореволюционное время, Пётр записал их воспоминания. Он описал историю села, в котором они живут с самого раннего периода и до современных дней, описал историю района. В районной газете периодически печатались его статьи. Живя в селе, ему некогда было скучать. Уйдя на пенсию, работы по дому и в огороде всегда хватало. Анна жила заботами детей и внуков, часто помогая им в каких-то ситуациях.
Внезапно нагрянувшие 90-ые годы оглушили всю страну. Бюджетники сын с невесткой не получали зарплату. Выручало то, что сын, имея 25-летний стаж работы, получал выплаты помимо заработной платы, а его жена долг по зарплате получила маслом с местного маслозавода. За хлебом были длинные очереди, в магазинах — пустые полки. Некоторые предприятия в городе закрылись. Совхоз, где жили Пётр и Анна, начал терять своё величие. Ввиду подорожания горючего посевные поля сокращались. Из-за резкого, значительного подорожания электроэнергии теплицы, которые в ранний весенний период отапливались электричеством, стали невыгодными. С брошенных бывших мелиоративных полей предприимчивые дельцы на грузовой машине с небольшими кранами вывозили на металлолом трубы. Администрация артели, созданная на базе совхоза, хватившись, отвезла остатки труб на центральную усадьбу.
Пётр сдал здоровьем за последние годы. Конечно, сказались проведённая когда-то операция, пережитые нервотрёпки в детском доме. Для семьи оказалось полной неожиданностью, когда в июне 1994 года, заснув днём, Пётр не проснулся. Даже похоронить отца для Александра стало проблемой, он потребовал от администрации выплатить ему зарплату и положенную отпускную сумму. Конечно, спасибо и людям: они приносили, кто сколько мог.
Потеряв мужа, Анна осталась одна. Правда, в прямом смысле одной ей не давали остаться дети и внуки. Сын летом практически каждый день приезжал к ней, чтобы помочь в огороде. Осенью на выходные приезжал на охоту, опять же трудился в огороде. Зимой в выходные колол дрова, складывал их в сени. Анна имела хорошее здоровье, и жизнь продолжалась. Так прошло достаточно лет, когда сын заметил провалы в памяти матери. Она прекрасно помнила прошлое, но забывала современные эпизоды.
Потеря памяти прогрессировала, и старшая дочь решила поселить мать у себя, где она и внучки могли обеспечить ей необходимый уход, просторное жильё также позволяло это осуществить. Анна Андреевна прожила долгую жизнь, на 16 лет пережив своего мужа, и умерла в возрасте 92 лет. Пётр Иванович и Анна Андреевна Говорковы всю свою жизнь посвятили обучению и воспитанию детей в стенах общеобразовательной школы, воспитали и вырастили своих детей, за которых им не было стыдно.
Пусть будет вечной им память.
Александр Говорков
г. Шилка
2024 год