Погорельцы из села Казаново мечтают побыстрее вернуться к нормальной жизни

13 апреля 2015 года стало черным днем для жителей Забайкалья. Небывалая стихия охватила край, пронеслась огненным смерчем и по Шилкинскому району, оставила без крова десятки семей в селе Казаново.

Число сгорающих домов росло в геометрической прогрессии, увеличиваясь с каждым часом. Дымом пожарищ затянуло небо над многими населенными пунктами…
Прошло три с половиной месяца с того страшного дня, на улице — снова пекло, на местах прежней жизни вместо руин растут новостройки. Конечно, жизнь для пострадавших никогда не будет прежней, многое исчезло в огне, но людям сейчас главное обрести крышу над головой и перестать скитаться по родственникам и знакомым.
Меньше чем через месяц стройка должна завершиться, а погорельцы получить ключи от нового жилья. «ШП» решила посмотреть, как продвигаются строительные работы, с какими проблемами сталкиваются казановцы и что извлечено из этой трагедии.

№ 62 Казаново № 62 Pozhar Kazanovo7 № 62 казаново Погорельцева

Проезжая по центральной магистрали в Казаново — улице Октябрьской революции, — можно увидеть, как по обеим сторонам дороги копошатся строители новеньких домов. Где-то уже поднимается ввысь печная труба, где-то стропила будущей крыши. Но местами кладка стен едва достигла середины. Кроме Октябрьской, дома возводятся на улицах Станционной, Молчанова и за линией…
Большая семья Козыревых жила в четырехквартирном доме рядом со станцией. Мужу Татьяны Илларионовны, по словам женщины, много лет назад дали две квартиры в этом доме как главе многодетной семьи. Мать, трое сыновей, дочь с маленькой внучкой, страдающей ДЦП, жили все вместе в одной квартире. Вторая была выделена дочери Ирине в соцнайм, и, по словам женщин, она планировала перебраться туда, как только хоть немного отремонтируют ее.
— Сгорели мы из-за того, что вокруг дома было много бревен после того, как соседи разобрали старый вокзал и сложили материал возле нашего дома. Мы бились не один месяц, чтобы его убрали, звонили и в МЧС, и управление железной дороги, и в пожарные части. Еще была куча мусора, все это было очень опасно. Добились, чтобы кучу убрали, а бревна остались, — начинает рассказ о том, как все уничтожил огонь, Татьяна Козырева. — Мы ведь далеко находились от эпицентра пожара. А когда загорелось, ветер поднялся, и по огородам огонь принесло к первой квартире. Загорелось все, что было возле дома: доски, брус, начал лопаться шифер. Затем запылала первая квартира, а у нас была веранда, из-за нее не было видно, что горим. У нас дом буквально за 25 минут сгорел. Образовались огромные заторы из любопытных, пожарок долго не было, были проблемы со связью. Поезд пожарный можно было сразу вызвать. У нас летом пух кто-то поджог, я думала, мы снова сгорим.
Родственница Козыревых Зинаида Ч., оказавшаяся в своем жилье как в огненной западне, скончалась от сердечного приступа после того, как ее вытащили из дома через окно.
— Мы еще не горели, когда я позвонила в сельсовет, спрашиваю: «Мы что, горим, Октябрьская горит?» Потом работники администрации выбежали на улицу: «Ой, вся деревня, горит-пылает!». Ветер был страшенный. Мы сами растерялись, ничего не успели вынести, боялись, что у Ариадны начнется приступ эпилепсии, — вспоминает подробности того дня Ирина, держа на коленях спасенную дочку.
Однако этот кошмар был еще только началом того, что пришлось пережить погорельцам. Дальше многих из них ждали судебные процедуры о признании их имеющими права на новое жилье взамен утраченного. После произошедшего пожара Ирина, например, узнала, что в ее квартире оказалась прописана совершенно другая женщина — гр. К., и ей как потерявшей жилье будет также построен дом. Козырева подала жалобу в прокуратуру, и надзорное ведомство подтвердило, что при заключении договора соцнайма допущены нарушения, договор с гр. К. расторгнут, а Ирина включена в список лиц, которым полагается предоставление жилого помещения в связи с полной утратой имущества.
— Дом наш находился в аварийном состоянии. Его в реестре даже не было. Видимо, когда железная дорога передавала на баланс села имущество, дом, скорее всего, был списан. Я не помню, в каком году нам перекрыли крышу, а вообще мы все делали за свой счет: фундамент, покраску, ремонт, — рассказывает Татьяна Илларионовна. — Нам дали две квартиры как многодетной семье, оформили их в соцнайм. Предлагали приватизировать квартиру, но дом-то списанный, как я приватизирую? Вторая квартира стояла свободной, потому что ее надо было тоже ремонтировать. Когда произошел пожар, выяснилось, что в договоре о соцнайме прописаны только я и мой младший сын, куда остальных четверых дели — неизвестно. Что за неправомерный документ? Ирина вставала в очередь на улучшение жилищных условий с ребенком-инвалидом. Ей дали тоже договор соцнайма на нее и дочь. Нашей девочке 10 лет, а мы сейчас узнаем, что она оказалась вообще не прописанной. Как так получилось, я не знаю.
Сейчас Козыревы живут в здании старой школы, в которое их поселило районо, оттуда же дали семье кровати. Поначалу не было туалета, выгребной ямы, только через полтора месяца им поставили туалет. В коридорах сложены дрова, которые успели приобрести на будущую зиму. В одной комнате за дверями все, что сейчас есть у семьи: несколько предметов мебели, одежда, холодильник и телевизор, большой мягкий тигр — подарок от читинцев для Ариадны, в коридоре две ее прогулочные коляски, которые также пожертвовали неравнодушные земляки после того, как все уничтожил огонь. Саму девочку, которая не может двигаться без посторонней помощи, спас один из железнодорожников, вбежавший в горевший дом.
— Мы благодарны Степану Кудусову и его маме Галине Кудусовой за воспитание сына, который спас нас из пылающего дома. Он схватил все полотенца, намочил, нас обмотал и начал выводить, в табельной нас разместил. Первые дни после пожара нас кормили в школе, девчонки из «Ростелекома» пирожки напекли, помогали предпринимательницы из Шилки, женщины из Первомайского, церковь привозила помощь, из Краснокаменска везли — отовсюду. Директор школы Татьяна Ивановна купила холодильник, плиту, умывальник, палас, светильники, — рассказывает Татьяна Илларионовна. — Все были заняты беготней и сбором документов. Шок, хаос, думаем, некоторые обогатились за счет погорельцев, за счет гуманитарной помощи нам. Говорили, деньги выделяли рудники Дельмачик, Апрелково, церковь, коммерсанты из Шилки, наши врачи и учителя собирали, а нам из этих денег только недавно дали по три тысячи, и то после скандала. Мне выплатили как главе семьи 50 тысяч, а Ирину не посчитали как главу семьи, она потеряла фактически эти деньги. Помощь от государства тоже странно распределили: полностью сгоревшим дали на каждого члена семьи 100 тысяч, а тех, у кого буквально старая изгородь сгорела, их-то зачем включать в список? Они за счет этого поставили новые заборы. Не согласовали с людьми: у кого был ухоженный огород, там поставили фундамент под будущие дома. У всех скважины снесли.
И все-таки главным для Козыревых остается нерешенным один вопрос: будет ли девочке-инвалиду и ее матери выделено отдельное жилье?
— С тех пор, как начали строить, я уже не раз ездила в Службу единого заказчика. Дом, который сейчас строят, — это для мамы, не для меня, — говорит Ирина. — Строят один большой дом на всю семью, 108 квадратных метров. Мой документ о соцнайме на вторую квартиру сгорел, остался оригинал только в администрации. Как целая квартира может исчезнуть? В конце концов, я в очереди на улучшение жилищных условий стою, нам с такими диагнозами нужна отдельная квартира.
В том огне сгорели лекарства и тренажеры Ариадны, а, значит, процесс лечения, поддерживающей терапии оказался под угрозой. С трудом удалось раздобыть домашнюю и уличные коляски, опору для сидения за столом выделила соцзащита. Нужен еще один тренажер, который позволил бы девочке пытаться ходить и стоять самостоятельно, но стоит он 150-200 тысяч рублей. Доход большой семьи — три пенсии. На выделенные государством деньги мама с девочкой прошли курс лечения в Академии здоровья, ничего от этой выплаты не осталось. После пожара, говорит бабушка, девочка изрядно похудела. Сама Ариадна с любопытством рассматривала меня, временами хмурясь, не зная, можно ли мне доверять. Но когда оказалась рядом, робко протянула ко мне изведенную параличом ручку и тут же отдернула, засмущавшись. Начала тихонько рассказывать: «Мама купила столик, игрушки, коляску, музыкальный центр». Бабушка добавляет: «В строящийся дом купили уже гардины, шторы. Хотелось бы отправить девочку в реабилитационный центр в Ялту, да тут бы хоть до Иркутска доехать, в федеральную клинику РАМН. Квоты нет, проживание в гостинице, лечение и дорога». Бабушке предложили путевку на Шиванду, а куда поедешь? Денег уже нет. Про адресную помощь на отдых погорельцам, в том числе и в Крыму, предложенную премьером страны Дмитрием Медведевым, в этой семье не слышали, но отреагировали так: «Кто куда поедет, сейчас у всех такие проблемы. Нам важнее заселиться в дома, ведь зима не за горами».
В еще одной семье, где также на попечении матери находится инвалид — недееспособная дочь уже успели наплакаться за те несколько дней, что шли дожди. Их квартира пострадала, когда огонь охватил жилье соседей. Там взорвался газовый баллон, оказались повреждены стена и крыша, выбиты окна. Кроме того, в семье, по злой иронии судьбы имеющей фамилию Погорельцевы, сгорели баня, туалет и забор. Обгоревшие пеньки очертили территорию, где раньше был их двор. Вместо туалета — загороженный загончик. Татьяна Георгиевна, утирая слезы, начинает рассказывать о своих проблемах:
— Сама хотела написать вам. Был трехквартирный дом, вот тут как загорелось, баня и кладовки сгорели. Стена у дома лопнула от взрыва. Я уже на капельницах, у меня истерика. В администрацию как на работу хожу, дочь свою бросаю одну дома. Три с половиной месяца ничего не ремонтируют. Как дождь начнется, мы сидим с Аленушкой воем, бежит вся вода в избу. Я есть в списках, смета есть, денежку ждут, когда выделят. Обещали: «Завтра начнем с утра». «А где глава с утра?» «В Шилку уехал!» Куда мне деваться? К Ильковскому ехать что ли? Тут мало-мальские забор и туалет сделали. Здесь баня была, сейчас свою недееспособную дочь в тазу мою. Без крыши, без бани, вот эти два окна кое-как слепили. Двери от взрыва перекосило, проводка повреждена. Весь дом нарушен. Веранду зацепило, ладно, отстояли. Тут летняя кухня была, в сарае мотоцикл стоял и доски. Успели только две доски вытащить, мотоцикл выкатывать начали, пламя его объяло, и он взорвался. По 50 и 100 тысяч выделили, я думаю, то ли на баню, то ли на мебель потратить. Крышу за счет бюджета должны сделать, но не делают же. Одни обещания, прокуратура, следователь приезжали, все описано, но бездействуют. Окна измерили, стены посмотрели, то ли будем заклепывать, то ли сцеплять. Сколько можно? Зима начнется, что же они по зиме будут делать?
58-летняя пенсионерка отмечает, что когда они погорели, то обещали, инвалидам помочь в первую очередь. Однако на дочь Татьяны как на погорелицу денег оказалось не предусмотрено, мол, пенсию же получают. Из расчетного центра пришла бумага, что «в назначении социальной помощи малоимущим гражданам, попавшим в трудную жизненную ситуацию, — отказать. По причине: среднедушевой доход выше прожиточного минимума». У Татьяны пенсия — 8500 рублей, у Алены — 12000 рублей. Как говорится, без комментариев. Тем более для Татьяны сейчас важнее, чтобы ей помогли с ремонтом дома. «Все время только просят пострадавших принести паспорта, но куда, зачем?» — вопрошают женщины. Соседи Погорельцевых также возмущаются, что обломки разрушенной квартиры никто не убирает, из-за чего дом ведет и он продолжает разрушаться.
Как ни странно, комиссию для обследования утраченного имущества и оценки его пригодности составили из специалистов администрации. А где же строители, инспекторы пожнадзора, те люди, кто опытным экспертным взглядом может оценить причиненный ущерб? Отсюда и пошло среди селян недовольство, что кому-то за изгородь заплатили столько же, сколько за обгоревший дом. На сходе села просили сделать стенд, где бы было написано, кто и сколько денег пожертвовал погорельцам. Недоверие у людей и к справедливости распределения гуманитарной помощи.

Кроме того, пострадавшие задаются вопросом, успеют ли строители возвести дома, ведь периодически стройка останавливается, нет материалов — теплоблоков, состоящих из керамзитбетона и пенополистирола. По селу ходят слухи, что строителей не кормят, а потому они бегут отсюда. Мы посетили стройку дома Козыревых, где в это время трудилась бригада из четырех узбекских рабочих, которая уже не один год возводит жилье в России. Вызвались пообщаться двое — Азиз и Ахмет.
— Хватает ли вам средств, чтобы строить? — спрашиваю.
— Нормальная доставка, сейчас перегородку делаем, будем делать три перегородки. Работа есть, — говорит Азиз.
— Вот этот блок будет, а за ним внутри кирпич? — уточняю, оказавшись внутри конструкции.
— Нет, кирпич только на перекрытия и печку. На стене еще 2-3 см штукатурки будет, — говорит главный из строителей Ахмет.
— А дом будет полностью благоустроен?
— Нет, воды не будет, туалет вон там — в 12 метрах от дома, как положено, — уточняет Татьяна Козырева, — печное отопление сделают и поставят котел. Качок наш засыпали землей, куча песка на нашем колодце, вот это все был наш огород. Сейчас воду на колонке дают под ключ, когда назовешь фамилию.
— Если воды не будет, как здесь будет котел наполняться? — удивляются строители-узбеки.
— Проекты строительства где-нибудь есть? — уже звучит мой вопрос.
— Они все там, у прораба. У нас есть проект, мы потребовали. Вода в нем не предусмотрена, — говорит Козырева.
— А долго возводили фундамент, стены? — снова обращаюсь к узбекам.
— Фундамент русские делали, мы потом переделывали, а стены пять дней почти строили. Мы здесь 10 дней, — говорит Азиз.
— С материалом задержка, 2-3 дня не привозят. Сейчас опять нормально поставляют. Если задержки не будет, можно за 10-12 дней закончить, — добавляет Ахмет.
— Как думаете, тепло будет с этими блоками? Вы уже строили из такого материала?
— Первый раз делаю из такого, 15 лет в России работаю. Пенобетон, газоблок клал, а этот первый раз. Это (имеется в виду пенопласт — прим. авт.) — утеплитель, с одним бетоном холодно будет. Вот там видите, между рядами, пеной еще заполняем. Тепло будет, — поясняет Ахмет. — Мы будем возводить стены и крышу, и отмостку сделаем. Вон там уже китайцы начинают штукатурить. Мы два дома сделаем, и на другую стройку поедем. На этот год у нас оформлена эта фирма, первый раз не на частников работаем.
От одного из двух прорабов мне удалось узнать, что вначале возведением домов занимался субподрядчик ООО «СтройАрсенал-2», теперь его сменила другая фирма — «Ростехно». Прораб Василий Михайлов рассказал, что возводится 17 домов. Шесть домов на 33 кв. м — для одного человека, два дома на 42 кв. м, три дома на 54 кв. м, три дома на 72 кв. м, один дом на 90 кв. м, два дома на 108 кв. м.
— Площадь рассчитывается с учетом того, что на одного человека приходится 33 кв., на двоих 42, а выше — по 18 кв. м на человека. Темпы работы на сегодняшний день (22 июля — прим. авт.) нормальные, до конца месяца стены постараемся возвести, останется кровля и внутренняя отделка. Уже четыре дома оштукатурены, но еще нужно отделку делать. Мы дома будем сдавать под ключ, — говорит прораб Михайлов. — У нас программа президентская, мы должны до 1 сентября успеть сдать, чтобы люди заселились в свои квартиры. Конечно, есть свои нюансы, снабжение материалом и так далее. Это естественно, в раз строятся 17 домов, и далеко от города, и теплоблоки выпустить нужно. Была одна линия по выпуску, сейчас две работают.
— Кто производит теплоблоки? Это новая технология? Вообще из чего будет состоять внешняя и внутренняя части дома?
— Технология не новая, опробована уже в Иркутске, в Чите давно есть такие. По селам Забайкальского края, то есть, именно в Казаново, мы строим впервые из такого материала. Фирма «Ростехно» сама выпускает эти блоки, технология взята в Иркутской области. Ограждающая конструкция — бетон с двух сторон, внутри пенополистирол 200 мм, выдерживает мороз до 50 градусов спокойно, вместо цемента используется пена. Технология отточена, в Чите строят из таких, только там кирпич вместо бетона. Несущие конструкции будут из кирпича толщиной 25 см, куда балки будут опираться, межкомнатные перегородки дощатые, обшитые ГВЛ. Наружные и внутренние несущие стены будут опоясаны железобетоном.
— Рабочие откуда?
— У нас национальностей много: узбеки, таджики, китайцы, русские. На сегодня списочный состав 42 человека. Русские печники, две бригады русских. Фирма нанимает строителей. Кухня у всех разная, им просто деньги дают на питание, они покупают и сами себе варят. Живут в палатках МЧСовских, минимум по семь человек. Только нам, двоим прорабам, вагончик установили.
— Люди, которые тут будут жить, приходят на стройку, задают вопросы?
— Конечно, задают такие же вопросы, как вы: успеем ли к 1-му сентября? Вопросы интересные, но мы же не можем дома все сразу строить, на одном крыша делается, на другом — печь, на третьем — стены поднимаются. Останется внутренние стены поставить, перегородки, крыши. Кровлю закроем, начнем сети подключать, ставить счетчики. Соответственно потом пойдут отделочные работы, веранды, крыльца. В домах площадью до 42-х кв. м котлов не будет, от 54 кв. м будут котлы и батареи, чтобы отопить такие площади. Будут встроенные в печи котлы, вода привозная. Будет покупаться водовозка, наша фирма восстановила скважину, поставила насос по противопожарным мерам. Каждому, конечно, хочется, чтобы была благоустроенная квартира и на земле, но в каких условиях они жили и как будут, наверное, никакого нет сравнения. У населения, думаю, еще и в мыслях нет, что нужен будет уголь или дров больше — дома-то большие.
Пластиковые окна с толщиной профиля по максимуму, чтобы избежать промерзания, деревянные двери. Мы, строители, понимаем, в каких условиях они живут сейчас, это горе для всех людей, а с другой стороны, мы просто не успеваем с материалами. Мы закупаем по фирмам, сейчас цемент идет из Ангарска, также заказываем, как все. В деньгах не могу сказать, сколько потрачено. Выполнили объем работ, допустим, стены поставили — 30%, нам за них оплачивают. Мы берем материал, выплачиваем зарплату, дальше строим. Стараются быстренько проплачивать, это же ЧС, любой понимает, что люди не останутся на улице. У нас есть генеральный подрядчик, а мы субподрядчик, сейчас «Ростехно». От службы заказчика ездит замдиректора, от технадзора каждый день бывает человек. У нас комиссии каждый день, вчера был глава района, сегодня из комитета инвестиционной политики был начальник, все контролируют. Люди, конечно, разные, кто в суд обращается, кто до Читы добирается. Но нам надо сделать дома. Вот, пожалуйста, жара стоит, а люди сейчас пообедают и дальше работать.
Оставляем рабочих с обедом, направляемся в здание администрации поселения, которое стоит недалеко от места пожарищ. В одном из кабинетов люди рассматривают гуманитарную помощь, новую еще в упаковке обувь и одежду. Пару часов назад погорельцы уже показывали мне коробки с детской и мужской обувью, трикотажем белорусского производства. В будничной сутолоке не чувствуется, что Казаново несколько месяцев назад облетела такая беда. К счастью, удается застать на месте главу села Виктора Ивановича Комогорцева. Он рассказывает, что сгорело 14 домов, среди них двух- и четырехквартирный дома, пострадало 32 семьи. Из тех, кто полностью утратил дома, все получат новые. Дома, сгоревшие на 20%, 40% и 70%, будут ремонтироваться. Частично эти работы уже сделаны, по словам Комогорцева. На починку двух муниципальных квартир ожидаются краевые средства, договор с фирмами заключен. Одна семья не вошла в программу помощи. Еще одна семья недавно выиграла суд, еще два дела находятся на рассмотрении. Татьяна Погорельцева как раз занимает муниципальную квартиру, смета и договор на ремонт уже составлены, со дня на день ждут деньги — порядка полумиллиона рублей на ремонт крыши, укрепление стены и замену окон.
— В первые два дня утратившим жилье было выделено из районного бюджета — 45 тысяч рублей, остальным поменьше, но всем семьям мы оказали помощь. На второй день была создана комиссия, составляли списки нуждающихся. Четыре раза была помощь гуманитарная из Москвы от пожспаса. Сегодня гуманитарка по линии соцобеспечения: одежду, обувь, тушенку, мыло привезли.
— Пишут, что из Беларуси присылали помощь? (По информации сайта МЧС по Забайкальскому краю от 7 июля: «Из республики Беларусь в Забайкальский край прибыл гуманитарный груз. Его доставили сотрудники МЧС Забайкалья и передали представителям министерства труда и социальной защиты. В кратчайшие сроки вещи будут распределены забайкальцам, пострадавшим от природных пожаров. Среди доставленного — медикаменты, продукты питания, предметы первой необходимости и другие материальные средства, необходимые для жизнеобеспечения населения» — прим. авт.).
— Это слухи, сплетни. Даже информации такой нет. Церкви Шилки, Читы и Москвы нам помощь оказывали: обувь, одежду, продукты, часть денег привозили. Все записываем, однозначно погорельцам передаем, новое, все с этикетками, продукты — строго под список, комиссия работает. Первые дни огромная помощь была от населения нашего и соседних районов, из Читы, надо сказать всем спасибо. Позже уже одежды поношенной людям не надо было, она и сейчас лежит. Мы отправляли и в Нерчинский район, техники нет, иначе увезли бы и в Базаново Алек-Заводского района. Мы всех записывали, если всех перечислять, кто помог, листа газеты не хватит: «Золото Дельмачик» сразу в первые же дни и продукты питания, и одежду, и постельные принадлежности привозили, из Шилки мебель, новую мы под список раздали. Подержанные кухонные гарнитуры привозили, бытовые приборы: чайники, утюги, плиты.
— То есть, можно сказать, людей обеспечили мебелью, с которой они заедут в новые дома?
— Частично обеспечило государство, мы надеялись на помощь железной дороги, что привезет бытовую технику, но пока нет. То, что вы говорите из Белоруссии помощь, дай Бог придет это все. Мы с удовольствием примем, раздадим людям. Конечно, утрата — это страшное дело, но если семья большая, они по 100 тысяч каждый получили — это нормальные деньги. Думаю, 100 тысяч на мебель хватит.
Причиной пожара Виктор Комогорцев считает поджог неустановленным лицом. По его словам, огонь пришел с северной стороны, а сильный ветер усугубил ситуацию.
— Не надо путать силосную яму с пожаром, он возник в 10-15 метрах от нее. Это был поджог, больше ничего добавить не могу. Когда я приехал, горел участок где-то в 2 кв. м всего. На дома перекинулся огонь сильным порывом ветра, минерализованная полоса, пропаханная и обожженная, остановить не смогла. Пожарные приехали вовремя, дома еще не горели. Даже с автоцистерной не смогли остановить распространение. Горело странным образом, такого я не видел еще в жизни, — уверяет глава Казаново. — У нас бы могла сгореть станция и все оборудование, но пожарный поезд пришел вовремя. На смену шилкинскому пожарному поезду позже пришел карымский. Надо отдать должное пожарным, что сработали оперативно. Шпалы горели, перекинулся пожар даже на ту сторону. Мы там организовали посты, которые пресекали огонь, без них последствия были бы страшнее. Местные жители дружно отработали, но были и те, кто фотографировали, улыбались, смотря, как все горит.
12 апреля, вспоминает глава, за протокой загорелся лес, были выставлены посты вдоль реки, тушить было невозможно, и ветер был страшный. До этого не один день за рекой бушевал огонь, пришедший из Чирона. Уже тогда казановцы били тревогу, опасаясь за свое село, о чем писала и «районка». Комогорцев замечает, что горит там не первый год и нужно оценить действия лесной службы, которая не дала выпилить сухой лес для населения, не провела санитарной рубки. До 13-го апреля горела и станция Онон, и к самому Казаново огонь подходил и с восточной, и с западной, и с северной стороны села. Пожара изнутри поселения здесь не ожидали.
— Крайнего надо найти, завели уголовное дело. Показания с меня брали. А чтобы искали, кто поджог, такого не было. Это не от природы загорелось, не от солнечного воздействия, это от действий человека, — убежден Виктор Комогорцев.
Как пояснила заместитель Шилкинского межрайонного прокурора Валентина Геннадьевна Бронникова, прокуратурой были поданы заявления в интересах семи семей.
— В отношении двух семей требования по установлению юридических фактов владения и пользования жилыми помещениями судом удовлетворены. Судебные решения направлены в Минтерразвития Забайкальского края, семьи включены в списки лиц, которым положены компенсационные выплаты в связи с утратой имущества в результате чрезвычайной ситуации — пожара. В интересах пяти семей предъявлены заявления об установлении юридического факта преимущественного постоянного проживания. Судебные решения по трем заявлениям состоялись, по двум еще идет разбирательство. Решения обращены судом по требованию прокурора к немедленному исполнению. Некоторые пострадавшие сами обращались в суд. Хочу заметить, что ничье право на жилье не будет нарушено. Мы держим вопрос на контроле, отслеживаем своевременность и качество исполнения госконтрактов на строительство жилья для пострадавших лиц.
Что касается гр. К., то ее право на жилье сейчас не нарушено, поскольку она стоит в очереди на получение жилья, а дома еще не приняты в эксплуатацию. Скажем так, сейчас главе поселения пока нечем распоряжаться, жилья еще нет. Эту ситуацию прокуратура также контролирует.
По информации Единого социально-расчетного центра, финансовая помощь в размере 100 тысяч рублей оказана 49 гражданам, 50 тысяч получили 20 человек, по 10 тысяч рублей — 88 человек. По п. Первомайскому произведена выплата единовременного пособия в размере 1 млн. рублей в связи с гибелью члена семьи двум семьям, в равных долях каждому члену семьи. В п. Первомайском по состоянию на 27 июля 116 человек признаны пострадавшими и получили по 10 тысяч рублей. Формируются дополнительные списки на получение социальной поддержки.
Тем не менее, сейчас главное, чтобы все, кто потерял свое жилье и имущество в апрельском пожаре, смогли вовремя заселиться в новые дома, чтобы всем нуждающимся отремонтировали квартиры. Чтобы в них было тепло, а в селе установился, наконец, мир да лад. И, конечно, трижды подумать и сделать все необходимое, чтобы не допустить не то, что повторения такой беды, но даже попытки ее, коль все зависит от человеческого фактора. С ним справиться проще, чем с ударами стихии.
А.МИНИНА

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

CAPTCHA image
*